Исцеление в Елабуге

Врачи, казначей, аптекарь и санитары были распределены по землянкам. Дежурство в землянках, где лежали раненые, вот уже несколько недель вызывало споры. Обходя землянки и глядя на бледные изможденные лица раненых, было трудно не потерять веры в человечность. Раненых осталось человек триста. Все они лежали на соломе, разбросанной прямо на полу. По их виду уже невозможно было определить возраст. Казалось, все лица стали одинаковыми – заострившийся нос, торчащие скулы и огромные запавшие глаза, блестевшие из глубоких глазниц.

И все же в этих людях еще жили человеческие чувства. Я посмотрел на лицо солдата, который лежал совершенно неподвижно. Он только что исповедовался у священника. Крест, висящий на груди солдата, был для него в этот момент символом духовного спасения. Губы раненого шевелились, повторяя за священником слова молитвы, призывающей бога ниспослать свою благодать на голову несчастного страждущего. Этот солдат умирал с верой в бога, с надеждой, что увидится со своими родными и близкими в лучшем мире.

У другого такой веры не было. «С нами бог» было написано на пряжке ремня у каждого, но для этого солдата бога больше не существовало. Раненого беспокоила судьба его жены и детей. И особенно его мучило то, что он так бессмысленно кончает свою жизнь. Он судорожно хватал ртом воздух и снова впадал в летаргическое состояние.

Некоторые были вообще настолько слабы, что не могли ни исповедоваться, ни возмущаться. Смерти оставалось только дохнуть, и они попадут в ее лапы. Этим людям не помогут и победители, пусть даже у них самые лучшие врачи, санитары, медикаменты и продукты питания.

Около полудня был роздан суп, который остался в котле. Нашелся и хлеб. Однако некоторые раненые были в таком состоянии, что уже не реагировали, когда им под нос клали кусок хлеба.

Мы ничего уже не могли сделать. Оставалось только ждать.

– Начальник просит вас зайти к нему, – передал мне вошедший в землянку солдат.

Начальник госпиталя взволнованно шагал из угла в угол.

– Вы знаете, что получилось? Корпус послал нам автобусы для перевозки транспортабельных раненых. Но об этом я сейчас случайно узнал из разговора по телефону с полковником медслужбы. Он удивился, что мы до сих пор торчим здесь. Вопреки приказу штаба корпуса начальник соседнего полевого госпиталя забрал себе наши автобусы и погрузил в них своих раненых. Я только что побывал там. Госпиталь совершенно пуст. В землянках – только мертвые.

– Это же настоящее свинство! – возмутился я. – Что же нам теперь делать?

– Для этого я вас и позвал. Вы единственный человек, который знает, где находится командный пункт армейского корпуса. Возьмите с собой унтер-офицера – и быстро туда! Доложите полковнику и квартирмейстеру о том, что у нас здесь произошло. И от моего имени попросите, чтобы нам немедленно прислали машины, иначе я снимаю с себя всякую ответственность за судьбу находящихся здесь тяжелораненых.

Утомленный, он повалился на стул и, положив руки на стол, уронил на них голову.

Я молчал. Затем попытался хоть как-нибудь утешить подполковника:

– Никто никогда вас не упрекнет. Вы сделали все возможное. Я сейчас сразу же отправлюсь в путь. Через час уже доложу обо всем корпусному врачу, квартирмейстеру или начальнику штаба.

– Благодарю вас, – со слезами на глазах сказал профессор. – Ко мне пришлите унтер-офицера. Он доложит о результатах ваших переговоров. Сами же отправляйтесь в город, разыщите наши машины и постарайтесь получить какое-нибудь помещение для госпиталя. Самое позднее завтра утром я должен забрать тяжелораненых и выехать отсюда. Ну, а теперь прощайте.

Он так и сказал: не «до свидания», а «прощайте».

***

Схватив пистолет и быстро нацепив каску, я поспешил к товарищам. Мешочек для провизии я пристегнул к ремню. Туда же положил книжку с бланками донесений, шапку, носовой платок, мыло и бритву. Все свои остальные вещи – белье, шерстяное одеяло, плащ-палатку – я поручил привезти потом. Последние письма, полученные из дому, сунул себе в карман. Прощаясь с товарищами, я надеялся на скорую встречу с ними.

Я и унтер-офицер спешно отправились в путь. Миновали следы танков, которые были здесь утром, и вышли на шоссе. На всем пути шоссе было усеяно обломками техники и трупами солдат 6-й армии.

Из-за темноты и тумана ничего не было видно метров за двадцать, зато все звуки слышались, как никогда, отчетливо.

Пройдя по шоссе минут десять, мы вдруг услышали какие-то металлические звуки и приглушенную человеческую речь.

Мы остановились и прислушались. Слава богу, это были немцы!

– Пароль?! – раздался неожиданно чей-то твердый голос. Из темноты нам навстречу вынырнули три темные фигуры – немецкие солдаты с оружием наперевес.

– Мы из госпиталя в Елшанке, идем на НП корпуса с донесением. Пароля мы не знаем.

Нам поверили. И я в свою очередь спросил:

– Что означают эти инженерные работы?

– Здесь будет проходить новый передний край обороны, – ответил мне фельдфебель, который был старшим в патруле.