Исцеление огнем

Так что стянуть своих башибузуков в Одессу Муравьёв смог, а дальше – никуда. Надо вылезать из вагонов и топать пешком по раскисшим от дождей проселкам в сторону Николаева. Для армии, привыкшей молниеносно перемещаться по железным дорогам в соответствии с выдуманной самим Муравьёвым тактикой «эшелонной войны» сие выглядит как изощренная форма самоубийства. Тут если не каждый первый, то каждый второй воспринимает эту «армию» как сборище грабителей и беспредельщиков, а потому сопротивляться ее пешему маршу будут все, и в первую очередь местные отряды самообороны, организованные вернувшимися по хатам фронтовиками. Какого-то определенного политического окраса эти отряды не имеют, и по ходу смуты ситуативно присоединяются к той стороне, какая, как им кажется, защищает их селянские интересы. Сейчас, после Третьего Съезда Советов – это большевики, признавшие фактический передел земли на местах и до поры до времени оставившие село в покое. А вот левые эсеры, которые хотели все у всех отнять и начать делить заново при своем участии, сейчас местным гречкосеям лютые враги, поэтому и стрелять в них будут из-под каждого куста и из-за любой хаты.

Как доложила мне энергооболочка, в Основном Потоке примерно так и произошло, только вместо моих войск «армию» Муравьёва зажали в угол численно превосходящие австрийцы с румынами. Сам он, когда поражение стало уже очевидным, сбежал, и через некоторое время объявился в Москве, а его армия бесследно рассосалась, то есть самодемобилизовалась где-то на просторах юга Украины. Правда, некоторые источники говорят, что этого ценного кадра вызвали к себе Ленин и Троцкий, чтобы назначить его на новый и очень важный пост. Но все это вранье, потому что, сбежав из Одессы, он почти три месяца болтался без дела, и даже успел посидеть в ЧК по подозрению в связи с анархистами, пока по указанию Троцкого его не направили главнокомандующим на свежеобразовавшийся фронт борьбы с белочехами. А уже там этот авантюрист не удержался от участия в левоэсеровском мятеже, благополучно все просрал, и был застрелен при попытке ареста, притом, что его действия вызвали развал фронта и захват белыми Казани. Исправлять ситуацию за своим протеже тогда явился сам месье Троцкий… Впрочем, это была уже совсем другая история, потому что здесь ничего подобного и близко не намечается.

В силу всех этих причин подавляющая часть воинства Муравьёва воевать не хотела в принципе. Тем более что ходили про товарища Серегина, то есть про меня, такие слухи, что если начать упорствовать и огрызаться, то живым не уйдет ни один человек (как было с корниловцами, где те полегли все до единого), а если поднять руки и сдаться, то ничего особо страшного не произойдет. Мол, тех, кто попал в такую ситуацию по неразумию или волей обстоятельств, я особо сильно не караю и толпами не расстреливаю. Кроме того, значительная часть этой публики планировала, пока все не благоустроится, мирно перейти на нелегальное положение, а потом постараться незаметно покинуть Одессу, не привлекая лишнего внимания. Так что не успел самодельный русский Бонапарт оглянуться, как остался лишь при трехстах штыках наиболее преданных ему людей, а все остальные вдруг куда-то делись. И в этом его отличие от настоящего Наполеона, которого армия обожала до исступления, что и было главной причиной его побед в те времена, когда солдаты его противников воевали из-под палки.

Окопалась эта банда в бывшей генерал-губернаторской резиденции, иначе еще именуемой Воронцовским дворцом. Выстроено это здание было фактически на месте бывшей турецкой крепости Хаджибей и занимало господствующее положение над прибрежной полосой. В качестве последнего аргумента у Муравьёва в запасе имелись четыре трехдюймовых орудия: два из них располагались у фасадной части дворца и были обращены в сторону Приморского бульвара, а два других смотрели на Приморскую улицу, вдоль которой, по мнению непризнанного военного гения, и развернется наше наступление. Также, в качестве аргумента, для ближней самообороны в окнах второго этажа, обращенных на все четыре стороны, последние защитники Одесской республики выставили пулеметы «Максим».

Конечно, имея двенадцатикратное превосходство в трехдюймовых артиллерийских стволах, бронетехнику и хорошо подготовленных бойцов, я бы мог устроить правильный штурм дворца, изрядно расковыряв его артиллерийским огнем и с гарантией поубивав все непримиримых отморозков. Но так как при этом от шальных трехдюймовых снарядов и летающих повсюду пуль могло погибнуть изрядное количество мирных одесситов, я махнул на все рукой, открыл портал и вызвал под серые небеса этого мира находившийся в готовности «Каракурт» в полицейском обвесе. Боевики, укрепившиеся в отдельно стоящем здании – отличная цель для его парализующе-депрессионных излучателей. Один выстрел – и все кончено, при том, что никто даже не будет оцарапан.