Исцеление любовью

— Нет, никого. Только знакомые и несколько друзей. И работы нет. Я попытаюсь найти себе место где-нибудь здесь.

— А до этого вы будете болтаться по Римини в одиночестве? Сколько вам лет, синьорина?

— Двадцать, — удивленная его прямотой, ответила она. — Я совершеннолетняя.

— Знаю, но это все равно не дело для хорошенькой девушки.

— Я не хорошенькая, — возразила она смущенно.

Он внимательно осмотрел ее.

— Вы блондинка с голубыми глазами и нежной кожей — все это очень привлекает итальянских парней. Двадцать лет, хорошенькая, без семьи, к тому же неопытная.

— Я могу постоять за себя!

— Вы сказали, что в том что случилось отчасти виноваты вы, отчасти «они»…

И Клер рассказала ему все. Тарквин внимательно слушал, задав пару вопросов, а когда повествование подошло к концу, не стал жалеть ее, а жестко подытожил:

— Итак, вы три года работали в госпитале и учились на операционную сестру. Оставалось еще два года. Возвращаться в пустую квартиру было грустно и одиноко, и вам встретился молодой музыкант Бруно Кавур, который приехал в Англию в отпуск. И вы влюбились.

— Я думала, что да.

— В двадцать лет влюбиться или думать, что ты влюбился, одно и то же. Вы согласились поехать в Италию, чтобы познакомиться с его семьей и пожить с ними до тех пор, пока вы не поженитесь. Вам казалось вполне невинным и к тому же весьма шикарным — слово палаццо звучало как вилла Алладина.

— Откуда я знала, что здесь любую квартиру наливают палаццо? — прикусила губу Клер.

— Да и, наверное, это было не главным. Вас мучило другое — волевая мать, бесправный отец, скрытая неприязнь золовки. Я прав?

— Да, к тому же мы так официально не обручились. Он не дарил мне кольца. Скорее всего, они сначала поработали над Бруно.

— И для того, чтобы избавиться от вас, они придумали скомпрометировать вас, подстроив, чтобы вы провели ночь с этим Флорио Марчиано. Он признал это?

— Да. Он сказал, что после этого ни один уважающий себя мужчина на мне не женится. Потом я его ударила… Не думаю, что Бруно участвовал в заговоре. Не хочу верить, что это так.

— Какая разница — ведь ему тоже хотелось, чтобы вы уехали?

Клер посмотрела на свои крепко сжатые кулаки.

— Я не хотела бы думать о нем плохо. Он просто слишком слаб. Я и представить себе не могла, как сильна семья, которая отказывается принимать чужаков. Теперь знаю. Мы в Англии говорим — обжегшись на молоке, дуют на воду. Больше я не сделаю ошибки. И стану искать такого же одинокого человека, как я сама.

Тарквину явно не понравилось это заявление, но он не стал его оспаривать, а Клер было все равно, что он думает о ней, ведь через десять минут он должен был проститься с ней возле дома Кавур. Но когда они притормозили на плаца Верди, и она начала благодарить его, Тарквин заметил:

— Пока рано. Я пойду с вами.

Это было уже слишком — Клер была непереносима сама мысль, что он станет свидетелем отвратительной сцены, которая должна была разыграться у Кавуров.

— Нет, — твердо возразила она. — Я пойду одна. Это моя проблема и я разберусь с ними сама.

— Кто там будет?

— Наверное все, кроме Флорио.

— И Бруно тоже? Может дойти до громкого скандала.

— Нет, я этого не допущу. Пожалуйста, — попросила она, положив ладонь ему на руку, — это должно быть только между нами — мной и семьей Кавур, никто чужой не должен присутствовать при нашем разговоре. Пожалуйста, не ходите со мной.

Он посмотрел на ее руку, потом поднял глаза.

— Хорошо, если вы настаиваете. Я вас подожду.

2

Когда через двадцать минут она вышла из подъезда, неся свой легкий чемодан, ни его, ни машины не было. Клер судорожно вздохнула — больше чем когда бы то ни было девушка ощущала себя потерянной и брошенной.

Почему он не дождался ее? Потому что она назвала его чужим? Из-за ее бедности? Может быть, он ей не поверил? Она вспомнила весь их разговор. Конечно, она сама настаивала на независимости, отвергнув все предложения о помощи и согласившись только на то, чтобы он подвез ее. И все-таки сейчас она была почти в отчаянии — Тарквин казался надежным человеком, выполняющим все свои обещания. И все-таки он оставил ее. Что ж, ей надо собраться с силами и забыть, что накануне вечером в ее жизни появились добрые самаритяне из семьи Роскуро.

За углом была автобусная остановка, и Клер направилась к ней. Чемодан теперь казался вдвое тяжелее, будто в нем лежали все ее проблемы и сто фунтов одиночества.

Вдруг из-за поворота появилась знакомая машина, и девушка с невероятным облегчением вздохнула.

— У вас такой вид, будто вам бросили спасательный жилет. Что такое? Я же сказал, что подожду вас.

— Да, но я подумала…

— Я не знал, сколько вам понадобится времени, и отъехал, чтобы позвонить Никола. А теперь мы поедем назад в Каса Торре.

— Назад?

— Да, у Никола есть для вас предложение… Как все прошло?

— Ужасно.

— Надо было мне пойти с вами.

— Нет, я должна была выслушать это одна.

— И они действительно были рады избавиться от вас?

— Да, даже Бруно. Это больно. Но остальные ясно дали мне понять, что никогда не радовались моему появлению. Никто не помог собрать мне вещи, а Бруно даже не проводил до дверей.