Исцеление для неисцелимых: Эпистолярный диалог Льва Шестова и Макса Эйтингона

Чувствую себя не плохо. Было даже совсем хорошо, но в последние дни вдруг рецидив болей. Я рассчитывал сейчас, после возвращения из Pontigny, начать лечиться, но мой доктор и сам заболел – пришлось на десять дней лечение отложить. Третьего дня пошел к нему опять, и он начал меня исследовать. Относится необычайно внимательно. За 1Л суток пять раз осветил рентгеном и т. д. Пришел к заключению, что у меня застарелое воспаление и на этой почве неврит. Сегодня начну лечение. Погода стоит здесь дивная – лечиться будет хорошо – и, может быть, лечение пойдет впрок.

У Анны Елеазаровны дела не плохи – во всяком случае много лучше, чем в прошлом году. По-видимому, она угадала, что в Ch^atel можно иметь работу. Все вероятия, что в будущем году будет еще лучше. И, кроме того, по-видимому, и для меня Ch^atel во всех смыслах хорош. Таня еще на уроке, но получила уже от Luchaire предложение с 1-го октября начать у него работать. ^[3]. Наташа (я, кажется писал Вам, что она из 210 кончила десятой свою школу) еще пока отдыхает – верно, на днях приедет к нам: Анна Елеазаровна нашла здесь для нее урок. Таковы наши дела. Как видите, жаловаться нельзя. Я даже понемногу работаю – хотя писать еще не решаюсь – только читаю и обдумываю.

В Pontigny было много любопытного – но в письме этого не расскажешь. Уж подождем, когда увидеться придется.

Теперь о Гершензоне. Еще в июле я получил от Штейна ^[4] чек на 300 зап.? марок, которые ему передал консул. ^[5] Так что, кроме 225 долларов, которые Вы мне дали при отъезде из Берлина для него, у меня есть еще 25 долларов, которые я у Вас взял, и 300 марок. Деньги я ему уже отправил – с оказией, и получил от него ответ, что деньги прибыли. К сожалению, он очень боится переписываться об этом, и потому мне не совсем ясно, сколько ему уже дали. Во всяком случае, это устроится. Люди, через которых я посылаю – очень надежные. Гершензон пишет, что самое лучшее, чтобы через них пересылать. Как только он получил деньги – он поступил в санаторий. ^[6]

Как Вы провели лето? Как себя чувствуете? Что Мирра Яковлевна? Отдохнула? Поправилась? Если бы я был теперь в Париже, мог бы позвонить 01–80 Gobelin и все узнать ^[7] – а теперь придется ждать, пока письмо придет. Постарайтесь все-таки ответить так, чтобы письмо пришло не позже 14/IX, а то пока я Вам адрес Виши сообщу и пока Вы в Виши ответите – сколько времени пройдет.

Получили ли Вы экземпляр немецкого Dostojewsky und Nietzsche ? ^[8] Marcan пишет, что послал Вам в Franzensbad.

Всего Вам доброго. Привет от меня и Анны Елеазаровны Вам и Мирре Яковлевне. Анна Елеазаровна приписала бы – но она сейчас пошла по отелям странствовать и когда еще вернется, а мне хочется задействовать письмо. Обнимаю.

Ваш Шестов

PS. Если Вам не трудно распорядиться в книжном магазине, чтобы выслали для Наташи книжку по электротехнике, о которой мы говорили – был бы очень благодарен. Я забыл и номер и адрес магазина.

* Фрагмент от слов – «Таня еще на уроке…» до «.. когда увидеться придется» – приведен в кн. Барановой-Шестовой, I: 312.

1. Т. е. от Ф.И. Ловцкой.

2. В августе Эйтингоны находились в горном курортном баварском городке Badersee.

3. См. прим. 13 к письму 4, от 16 января 1924 г.

4. Неустановленное лицо.

5. См. прим. 7 к письму 11, от 6 июля 1924 г.

6. См. прим. 6 к письму 11, от 6 июля 1924 г.

7. Т. е. позвонить Райгородским.

8. См. прим. 4 к письму 4, от 16 января 1924 г.

15

ШЕСТОВ – ЭЙТИНГОНУ*

Ch^atel-Guyon (Puy-de-D^ome)

Pension Kremer

12. IX. 1924

Дорогой Макс Ефимович!

Наши письма, действительно, разошлись: на другой день, как я отправил Вам свое, пришло Ваше.

Большое спасибо Вам за заботы о моих американских делах. Нужно, конечно, и в этих, как и в прочих делах, терпение. Ведь и с французскими, и с немецкими изданиями долго тянулось, с итальянским все еще тянется. ^[1]

Между прочим, когда я был в Pontigny, пришло письмо от Karl Einstein’а, ^[2] в котором он мне сообщает, что он сейчас очень близок к издательству Kiepenteuer sic ^[3] и что он предлагает мне у этого издателя выпустить одну из своих книг. В Pontigny было несколько немцев, между ними Max Scheller ^[4] и Сurtius ^[5] (с Шеллером я, между прочим, очень сошелся, он оказалось – в этом я убедился из беседы с ним – хорошо прочел Толстого и Достоевского ^[6]). Я спросил его о Kiepenteuer’е. Он сказал, что это один из лучших немецких издателей. Тогда я написал Marcan’у – ссылаясь на Шеллера. Но и это не помогло – Маркан до сих пор не дал своего согласия. Т. к. мне хочется быть оптимистом, то я стараюсь думать, что это к лучшему. И, в самом деле, если только в Германии условия изменятся, все вероятия, что и Маркан будет иметь больше возможностей печатать и эту возможность использует.