Исцеление для неисцелимых: Эпистолярный диалог Льва Шестова и Макса Эйтингона

3. Абрам Юрьевич (Уриевич) Добрый (?-1936), промышленник, общественный деятель, меценат. Шестов был знаком с Добрым еще по Киеву, киевлянином, как и он сам, и хорошо помнил шумную историю, когда в 1918 г. Доброго пытались там похитить (организатором похищения оказался глава Совета министров Украинской народной республики В.А. Голубовский, см. об этом: А.А. Гольденвейзер, “Из киевских воспоминаний (19171921)”, Архив русской революции. VI. Берлин, 1922, сс. 213-14). Ремизов был участником сборника Памяти Абрама Юрьевича Доброго (Париж, 1939, сс. 19–22); он также упоминает Доброго и его сестру, Дору Юрьевну (Уриевну) в Мышиной дудочке (Дору Добрую еще в рассказе Стекольщик, (Грани, 1952, № 15, с. 7)). См. также в ремизовском письме Шестову от 31 января 1924 г., в котором сообщается о встрече с Добрым: «К Доброву sic завтра вечером, нет, сегодня», и в следующем письме ему же: «Как же зовут madame Добрую ?» (Переписка Шестова с Ремизовым, Русская литература, 1993, № 4, сс. 149, 150).

4. Вечер Ремизова, о котором пишет Шестов, состоялся 4 апреля в зале Hotel Lutetia; согласно газетной информации, писатель готовил к нему свои новые произведения: китайский рассказ, сказки, монолог из Трагедии об Иуде, принце искариотском (Хроника, I: 131).

6

ШЕСТОВ – ЭЙТИНГОНУ

7. Rue Sarasate

Paris (XV)

28/II. 1924

Дорогой Макс Ефимович!

Очень порадовался, получив Ваше письмо. Правда, поправка у Вас идет не так быстро, как бы хотелось, но, раз Вы поправляетесь, значит, надо думать, при настойчивости и совсем поправитесь. ^[1] А Вы ведь пишете, что в настойчивости подражаете мне, а Мирра Яковлевна в требовательности – Анне Елеазаровне. А это уже не мало!

И я себя чувствую лучше – даже последние недели позволил себе писать. Конечно, приходится и прерывать, и ограничивать себя – но все же кое-как можно работать. Удивляюсь я Фрейду – как же он так быстро после операции вернулся к работе. ^[2] Я думаю, что это хороший знак, хотя, конечно, не каждый на его месте проявил бы такую энергию. Видно, он человек не только большого ума, но и большого характера!

Очень благодарю Вас за Вашу заботливость. Шолем-Аш действительно долго жил в Америке и, вероятно, может много рассказать о тамошних издателях. ^[3] Кто издал мои книги в Америке – к сожалению, сейчас не могу сказать. Мне даже, для приличия, не прислали экземпляров. ^[4] Но я написал своему кузену в Чикаго – просил его навести справки. ^[5] Как получу ответ, напишу Вам.

О Ремизове ничего нового не могу сообщить Вам – т. к. вот уже две недели, как его не видел. Мы сейчас живем в карантине, т. к. Наташа две недели тому назад заболела свинкой – ужасно прилипчивой болезнью.

В знакомой семье нашей (от которой Наташа эту свинку принесла) – все члены, не только молодежь, но и мать, женщина старше 50 лет, переболели свинкой.

У нас пока только Наташа – хотя, быть может, и к Тане придет – заболела, но к нам теперь боятся ходить, и мы почти никуда не ходим. О Ремизове только знаю, что он квартиру переменил – больше ничего. ^[6] Но если могли переехать на другую квартиру, значит, было чем заплатить и за месяц вперед и за перевозку. Стало быть – пока существует.

О концертах Плевицкой ничего никто не знает – даже Борис Федорович Шлецер, который вращается постоянно в музыкальной среде. А меж тем Вы пишете, что концерт предполагается в начале марта. Отчего же нет нигде объявлений, и вообще из концерта как бы делается тайна? Вероятно, у нее неумелый импресарио! Если Вы с ней переписываетесь, напишите ей, чтоб она обратилась или к Шлецеру или к нам, и мы, конечно, с радостью сделаем, что можем. ^[7]

Всего Вам доброго – привет Мирре Яковлевне. Пишите – и, главное, подробнее о здоровье.

Ваш Шестов

1. См. прим. 3 к письму 2, от 2 октября 1923 г.

2. См. прим. 4 к письму 2, от 2 октября 1923 г.

3. Шалом (Шолом, Шолем) Аш (1880–1957), еврейский (идишский) писатель. Во время Первой мировой войны жил в США, затем вернулся в Польшу, оттуда перебрался во Францию, где, по всей видимости, встречался с Шестовым (в Париже широко и торжественно, например, отмечалось его 50-летие, в котором принимали участие известные французские, еврейские, немецкие и русские деятели культуры, см.: “Юбилей Шолома Аша”, Последние новости (Париж), 1931, № 3587, 17 января, с. 2); в 1938 г. окончательно переселился в США.