Исцеление для неисцелимых: Эпистолярный диалог Льва Шестова и Макса Эйтингона

Получил письмо и от Ремизова. Элиасберг дал ему денег (30 долларов), ^[6] и он начал хлопотать о выезде. Хлопоты очень сложные – когда ему удастся выехать, он и сам не знает. Надеюсь, что все-таки к 15 октябрю и он попадет в Париж.

Всего Вам доброго. Анна Елеазаровна и я шлем Вам и Мирре Яковлевне сердечный привет. Крепко жму Вашу руку.

Ваш Шестов

1. Из Понтиньи (см. прим. 3 к предыд. письму) Шестов, как пишет Н. Баранова-Шестова,

вернулся в Париж и оттуда поехал в Виши, где встретился с Анной Елеазаровной. Они пробыли там недели три и возвратились в Париж вместе (I: 299).

2. Анна Елеазаровна Березовская (1870–1962), врач; жена Шестова. Женившись в 1897 г. на православной христианке, еврей Шестов был вынужден скрывать этот факт от своих родителей, и основную часть времени до эмиграции супруги провели за границей. Хорошо знавшая Березовскую Аделаида Герцык так описывала ее в письме к своей сестре Евгении (описание относится к 1909 г.):

…лет 38, русское акушерское лицо, молчащая, но все знающая, что интересно ему (и о Мережковских, и о декадентах), гладко причесанная, с затвердело-розовым лицом (Евгения Герцык. Воспоминания. Paris: YMCA-Press, 1973, сс. 105-06).

И далее Е. Герцык, уже от себя, рассказывает о переживаемой Шестовым в то время, когда он встретил Анну Елеазаровну, внутренней катастрофе:

Он Шестов скитался один по Италии. В каком-то городке настигла его русская студенческая экскурсия. Разговорились в ресторане, и он, как прибывший ранее, в течение двух дней служил ей чичероне. Какая-то трагическая черта в его лице поразила курсистку-медичку, и когда ее товарищи двинулись дальше, она осталась сиделкой, поддержкой никому не известного молодого еврея. Вероятно, тогда она и вправду уберегла Льва Исааковича, но может быть и позже не раз ее спокойствие, трезвость, самоотвержение служили ему опорой. Вот какая была эта Анна Елеазаровна с затвердело-розовым лицом! (там же, с. 106).

В дальнейшем в данной публикации везде используется имя А. Шестова, которое признавала и которым подписывалась сама Анна Елеазаровна.

3. Эйтингоны в это время уже, по-видимому, находились в Биаррице, см. письмо М.Е. Фрейду, датированное 29 сентября 1923 г. из Биаррица (Freud-Etitingon, p. 339). После Биаррица они вернулись в Париж, где М.Я. осталась у сестры, а М.Е. отправился в Берлин, см. письмо 3, от 9 ноября 1923 г. По существу, всю зиму и начало весны 1923-24 гг. они провели на итальянской Ривьере, в курортном городке Оспедалетти (регион Литургия), что было связано с лечением Макса Ефимовича от невралгии – паралича лицевого нерва (facial nerve paralysis), см. об этом в его письмах Фрейду от 6, 18, 31 января и 9 марта и в письме Фрейда к нему от 15 января и 7 февраля 1924 г. (Freud-Etitingon, ss. 343-50), а также письма Шестова и А. Шестовой Эйтингону в Италию (по этим письмам, в частности, можно определить примерное время возвращения Эйтингонов в Берлин: это случилось между 3 и 29 апреля 1924 г., см. письма А. Шестовой (письмо 8) и Фрейда (Freud-Etitingon, рр. 352-53), одинаково датированные 3 апреля и адресованные в Италию, и письмо Эйтингона Фрейду от 29 апреля, отправленное уже из Берлина (Freud-Etitingon, рр. 353-54)).

4. В феврале 1923 г. у Фрейда обнаружилось опухолевидное образование на верхней челюсти, распространявшееся на нёбо. 20 апреля он был прооперирован своим близким знакомым проф. М. Гаеком (Hajek). Однако раковая угроза ликвидирована не была, необходимость новой радикальной операции стала очевидной. Ее осуществил крупнейший венский специалист в области челюстно-лицевой хирургии проф. Г. Пихлер (Pichler). Операция проводилась в два этапа – 4 и 11 октября, и завершилась успешно: 28 октября Фрейда выписали из Auersperger Sanatorium, где он находился. Подробнее об этом см.: Ernest Jones. Sigmund Freud. Life and Work in 3 vols, vol. 3: The Last Phase, 1919–1939. London: The Hogarth Press, 1957, pp. 94-100.