Исцеление

— Да вы только не нервничайте, — бросил голос. — Сейчас я к вам подойду.

Колеса гулко загремели по плитке, запахло столовой и хлоркой, зеленоватые стены узкого коридора засасывали ее внутрь бетонным удавом. Гудели голоса, стонал какой-то мужик, старушка в халате плескала тряпкой в ведре. Валера с теткой переложили Нику на коричневую больничную каталку.

— Подождите, а как же?.. — Ника хватала ртом воздух, собираясь с мыслями.

Она ничего не понимала, и в то же время не могла точно сформулировать вопрос. Надо было сказать хоть что-то, задержать их, успокоиться. Какие-никакие знакомые лица…

— Удачи вам, девушка, — добрый Валера хлопнул ее по коленке, и они с коллегой исчезли.

Ника осталась одна. Приподняться и присесть не получалось, каждое движение отдавало дикой болью. Где-то в глубине здания эхом разносилось какое-то лязганье то ли посуды, то ли хирургического инструмента. На потолке тихо дребезжала длинная тусклая лампа с несколькими дохлыми мошками внутри. Смертельно захотелось всплакнуть. Хорошенько, отчаянно, как в детстве, когда кто-то обидел. Такой плач скорее для мамы, чтобы скорее прибежала, обхватила мягкими руками, погладила по затылку. И снова по вискам побежали горячие капли.

Ника шмыгнула, стиснув телефон. Позвонить бы маме, но нельзя. Не в таком состоянии… Отвернулась к стене: здоровенный плакат о пожарной безопасности. Хоть что-то. Она принялась читать. Выражение «запасный выход» показалось ей вдруг страшно забавным. Все же говорят «запасной», тогда зачем так писать?..

— Ну, как вы тут у меня? — прозвучал над ухом все тот же голос из приемной, и Ника, повернув голову, увидела одутловатое лицо с жидкими усиками.

Половая принадлежность все еще не угадывалась.

— Живот болит, — ответила Ника первое, что пришло на ум.

— Ну, что поделать. Поэтому вас и привезли, — изрекло лицо и, видимо, для утешения неестественно осклабилось. — Поехали, сейчас уже и доктор придет.

— А мне в скорой сказали, что надо срочно оперировать…

0

— Мало ли, что они там сказали, — человек в белой форме обошел вокруг Ники, и она не без некоторых сомнений склонилась к женскому варианту. — У них там свое, у нас здесь свое…

И после этого неоспоримого и глубокого философского замечания, медсестра толкнула каталку.

— Вы у нас тут не одна такая хорошая, — рассказывала она по дороге. — Привезли сейчас парня молодого. ДТП. Жалко, конечно. Весь в фарш, ногу придется собирать по кусочкам. Только вот закончили кровь оттирать, все нам тут забрызгал. Кто-то бы сказал не жилец, а у наших врачей руки золотые. Все наши там сейчас. А вы говорите, срочно оперировать. Подождете немного, — и распахнула белую дверь смотровой.

Нике стало стыдно. Отвлекать своим аппендицитом от спасения жизни… А если окажется, что не аппендицит совсем? А она их всех оторвала?

— Где у нас острый живот? — шаркнув белыми тапочками, к ним вошел врач.

У мамы на даче есть такие же тапочки…

— Вот, Виталий Семеныч, — сестра услужливо подскочила.

— Ну, здравствуйте, как вас величать? — доктор нагнулся и заглянул Нике в глаза, словно тестируя ее на слабоумие.

— Ве… Вероника.

— Очень приятно, — он поправил хирургическую шапочку. — Давайте, показывайте, что тут у вас, — откинул простыню и быстрыми движениями фокусника помял живот. — Ну-ну, все, уже не больно. Так… Ну да. Давайте ее на УЗИ, Нина. И готовьте. Литовцев подойдет сейчас. И прокапайте как обычно. Давайте две…

— Что у меня? — испуганно перебила Ника. — Аппендицит?

— Да вы и сами лучше меня знаете. Давайте, Ниночка, через часик возьмем, — кивнул сестре и вышел.

Подскочила еще какая-то женщина, взяла кровь на анализ, и Нику покатили на УЗИ. В маленькой комнатке было темно. Только голубоватый свет монитора. Усатый мужчина молча плюхнул ей на живот холодный гель, все внутренности сжались в комок, по телу прокатилась дрожь. Потом последовал датчик, и Нику едва не выгнуло в мостик от боли.

— Не шевелитесь, мне же надо посмотреть, — проворчал мужчина, надавливая еще сильнее.

Она постаралась не шевелиться изо всех сил, от напряжения даже согнув пальцы ног. Еще секунда, и она будет кричать, никакой мочи нет терпеть… Еще секунда… Но он убрал датчик и бросил на живот пару бумажных салфеток. Как будто их хватило бы на всю эту скользкую жижу.

— И что… там? — прерывисто спросила она, пока ее катили в коридор.

— Аппендицит, похоже на перфоративный. Я все напишу для врача.

И снова коридор.

— Давайте, будем вас раздевать, — медсестра остановила каталку у какой-то двери. — Потихонечку, потихонечку. Так, попочку поднимаем… Эк тебя угораздило!

Ника совсем забыла про дырку на штанах. Она хотела объясниться, но поняла, что унизительнее все равно не будет. Голую, как свежий труп, ее вкатили в ледяную, отделанную глянцевым кафелем комнату. Сестра обтерла ее чем-то мокрым, накрыла простыней, отчего сходство с моргом только усилилось.

Обстановку разбавил анестезиолог Литовцев, забавный дядечка в круглых очках и яркой тюбетейке, появился минут через десять. Сверился с историей болезни, прослушал пульс.