Историки Греции

Оказавшись в таком затруднении, начальники собрали войско. Некоторые ни во что не ставили Клеандра, но Ксенофонту дело не казалось пустячным, и он встал и сказал: (12) «Воины, дело вовсе не кажется мне пустячным, если Клеандр, составив о нас такое мненье, уедет, как сам говорит. Ведь греческие города близко, а в Греции всеми верховодят лакедемоняне; 296даже один лакедемонянин может добиться, чего хочет, в любом городе. (13) Если он сперва не пустит нас в Византий, потом прикажет другим наместникам не допускать нас в города как непокорных лакедемонянам и не ведающих закона и наконец перескажет все эти россказни о нас начальнику флота Анаксибию, нам нелегко будет и уплыть, и остаться: ведь в нынешние времена лакедемоняне властвуют и на суше, и на море. (14) Нельзя, чтобы из-за одного или из-за двух человек мы остались за пределами Греции; надо повиноваться их приказу; ведь и города, откуда мы родом, им повинуются. (15) Я слышал, будто Дексипп говорил Клеандру, что Агасий никогда бы этого не сделал, не будь моего приказа; так что я очищу от вины и вас всех, и Агасия, если сам Агасий скажет, что я хоть в чем-то повинен. И если это я начал бросать камни либо чинить насилие, то я сам себя приговариваю, и считаю заслуживающим высшей кары, и понесу ее. (16) И я утверждаю, что если Дексипп еще кого-нибудь обвиняет, того надо отдать на суд Клеандру: так вы все будете очищены от вины. А при нынешних обстоятельствах нам будет тяжко, когда мы, уверенные, что встретим в Греции честь и хвалу, вместо этого окажемся хуже всех и не будем допущены в греческие города».

(17) После него встал Агасий и сказал: «Клянусь богами и богинями, друзья, что ни Ксенофонт не велел мне отбить того человека, ни кто-либо другой из вас. Когда я увидел, как доблестного воина из моего отряда ведет Дексипп, предавший нас, — об этом вы все знаете, — мне это показалось чудовищно; вот я и отбил его, не спорю. (18) Но не вы меня выдайте, — я сам, как говорит Ксенофонт, по своей воле предстану перед судом Клеандра, и пусть делает со мной, что хочет. Из-за этого не затевайте распри с лакедемонянами, пусть каждый из вас невредимо вернется, куда пожелает. Только пошлите со мной к Клеандру кого-нибудь из вас по своему выбору, и если я что упущу, пусть они помогут мне словом и делом».

(19) И собрание решило, что он сам должен выбрать в сопровождающие, кого хочет. Он выбрал старших начальников. И вот Агасий вместе со старшими начальниками и с тем воином, которого он отбил, отправился к Клеандру. (20) И старшие начальники сказали: «Мы посланы к тебе, Клеандр, от войска с таким наказом: если ты обвиняешь всех, суди сам и поступай, как тебе угодно, а если обвиняется кто-нибудь один, или двое, или трое, воины требуют, чтобы ты выдал этих людей им на суд. Если же ты обвиняешь в чем-нибудь нас, то мы здесь перед тобой, если кого-нибудь еще, скажи: никому из тех, кто послушен нам, не уйти». (21) Потом вышел вперед Агасий и сказал: «Это я, Клеандр, отнял у Дексиппа вот этого человека и приказал бить Дексиппа. (22) Ведь этого я знаю как человека честного, а про Дексиппа знаю, что он, избранный войском начальствовать над пятидесятивесельным кораблем, который мы выпросили у жителей Трапезунта, чтобы на нем захватывать суда себе для возвращения, сбежал и предал тех воинов, с которыми спасся. (23) Так из-за нас жители Трапезунта лишились корабля и сочли нас людьми негодными, а мы сами из-за него едва не погибли. Ведь он не хуже нас слышал, что, двигаясь пешком, там невозможно перейти реки и благополучно вернуться в Грецию. И вот, зная, каков он, я отбил у него этого человека. (24) Если бы вел его ты или кто из твоих людей, то я, так и знай, ничего бы не стал делать. И помни, что если ты меня казнишь, то казнишь порядочного человека ради подлого и трусливого».

(25) Выслушав это, Клеандр сказал, что Дексиппа он не стал бы хвалить, если тот сделал такое; однако будь Дексипп даже самым подлым из людей, все равно, по его сужденью, действовать против Дексиппа силой не следовало, «но надо было покарать его по суду, как вы теперь требуете. (26) А теперь идите и оставьте этого человека; когда я прикажу, тогда и вы будете присутствовать на суде. Я не обвиняю ни войска и никого в отдельности, коль скоро он сам не отрицает, что отбил воина». (27) А тот, кого отбил Агасий, сказал: «Если ты полагаешь, Клеандр, будто меня вели к тебе за какое-нибудь преступление, то ведь я никого не бил, ни в кого не кидал камней, а только сказал, что овцы принадлежат всем. Таково было решение воинов: если даже кто и вышел на добычу в одиночку, но одновременно со всем войском, — захваченное одним принадлежит всем. (28) Это я и говорил; тогда вон тот схватил меня и повел, чтобы другим неповадно было говорить. А сам он хотел, получив свою долю, спасти для разбойников их добро — вопреки постановлению». На это Клеандр сказал: «Если и ты тут замешан, оставайся, чтобы мы и о тебе посоветовались».