История вампиров (Главы 1 и 2)

В Англии у людей смерть стала вызывать еще больший страх в связи с деятельностью „похитителей трупов“. Ведь даже состоятельные люди, имевшие возможность принять все меры предосторожности, едва ли были застрахованы от налетов осквернителей могил и склепов, тогда как бедняки, умиравшие в своих убогих постелях, испытывали просто чудовищный ужас перед тем, что их телам после смерти угрожает постоянная опасность, что их могут выкопать, отвезти в анатомический театр и продать начинающим докторам, которые будут их всячески резать и кромсать. В своем романе „Лондонские тайны“ Г. У. М. Рейнолдс дает жуткую, хотя и не слишком красочную картину этих отвратительных похищений. Незаконно практикующие врачи и соперничающие исследователи, представлявшие разные анатомические школы, были всегда готовы приобрести трупы, не задавая лишних вопросов. Похищение трупов стало обычным и широко распространенным ремеслом. Один из таких мерзавцев, добившийся наибольших успехов на этом поприще, даже пополнил словарный состав английского языка новым словом. Уильям Бэрк, проходивший по делу Бэрка и Хэйра и повешенный 28 января 1829 года,[117] начал свою карьеру в ноябре 1827 года. Занялся он этой деятельностью, видимо, совершенно случайно. Хэйр сдавал дешевые меблированные комнаты в трущобах Эдинбурга. Однажды умер один из жильцов — старый солдат, задолжавший изрядную сумму за проживание. С помощью Бэрка — другого своего постояльца — Хэйр отвез труп доктору Роберту Ноксу по адресу Сэрдженс-сквер, 10. Доктор тут же выложил за тело 7 фунтов 10 шиллингов. Шотландцы страшно боялись „похитителей тел“, и раздобыть трупы было не всегда легко, хотя подлец Нокс похвалялся, что в любое время может доставать необходимый товар. Говорят, что у свежих могил порой приходилось по очереди дежурить родственникам усопших, и подобная предосторожность отнюдь не была излишней. Еще один жилец Хэйра тяжело заболел и слег; преступники были уверены, что он долго не протянет, и заведомо решили распорядиться им точно так же, как в прошлый раз.

Однако болезнь затянулась, и тогда Бэрк задушил несчастного подушкой; Хэйр помогал ему, держа жертву за ноги. Доктор Нокс заплатил за останки 10 фунтов. Поскольку деньги злодеям доставались так просто и быстро, Бэрк и Хэйр стали без всяких колебаний поставлять свежий товар. Одинокая, без друзей и знакомых, нищенка; ее глухонемой внук; один больной англичанин; проститутка по имени Мэри Пэтерсон и многие другие, которых Хэйр поочередно завлекал, сдавая им комнаты, — все они были убиты. На суде Бэрк совершенно хладнокровно рассказывал о способах убийства. Он обычно наваливался на тело жертвы, в то время как Хэйр зажимал ей рот и нос. „Через две-три минуты человек обычно уже не сопротивлялся, а только некоторое время бился в конвульсиях, стонал, и в животе у него что-то булькало. Когда он совсем переставал дергаться и замолкал, мы отпускали его, и он умирал сам собой“. Доктор Нокс договорился с убийцами, что будет им выплачивать зимой по десять, а летом по восемь фунтов за каждый доставленный труп. Но в конце концов это грязное дело вскрылось.

Этот домик — просто клад:
Бэрк и Хэйр вас приютят.
Бэрк прибьет вас,
Хэйр продаст:
Нокс мясца купить горазд.

Так пели уличные мальчишки. Бэрк во всем сознался, и его повесили. Хэйр выдал сообщника и свидетельствовал на суде в пользу обвинения, в чем, по-видимому, едва ли была особая необходимость, ибо этих бандитов изначально самым решительным образом подозревали в причастности к многочисленным исчезновениям людей, и вскоре эти подозрения подтвердились. Суд проявил в этом деле позорную нерешительность: на виселицу следовало бы отправить всю пятерку, преступников — обоих негодяев в компании с их любовницами и доктором Ноксом, который, вне всяких сомнений, знал, с какими обстоятельствами была сопряжена поставка ему трупов, хотя и отрицал свою осведомленность. Правда, толпа, без сомнения, попыталась бы добраться до злодеев и разорвать их в клочья. Но этих людей и надо было отдать на растерзание толпе. И то, что благодаря юридической казуистике и лазейкам в законодательстве преступникам удалось избежать смертной казни, конечно же, говорит отнюдь не в пользу нашей эпохи.