История в девяти книгах

44. Города эти явились, однако, лишь предлогом для похода. В действительности же персы стремились покорить как можно больше эллинских городов. Сначала, как известно, они при помощи флота подчинили фасосцев, которые даже не подумали оказать сопротивление. Затем сухопутное войско прибавило к числу прочих порабощенных народностей еще и македонян[709] (ведь все племена к востоку от Македонии были уже во власти персов). От Фасоса персы переправились на противоположный берег и поплыли вдоль побережья дальше до Аканфа[710], а от Аканфа стали огибать Афон. В пути, однако, на персидский флот обрушился порыв сильного северо-восточного ветра, который нанес ему страшные потери, выбросив бо́льшую часть кораблей на афонские утесы. При этом, как передают, погибло 300 кораблей и свыше 20000 человек. Море у афонского побережья полно хищных рыб, которые набрасывались на [плавающих людей] и пожирали их. Другие разбивались о скалы, иные же тонули, не умея плавать, а иные, наконец, погибали от холода. Так-то нашел свою погибель персидский флот.

45. Ночью же стан Мардония в Македонии подвергся нападению фракийцев из племени бригов. Много персов при этом было перебито, и сам Мардоний ранен. Бриги, впрочем, все же не избежали персидского ига: Мардоний покинул эту страну, только окончательно покорив ее жителей. После этого ему пришлось отступить с войском, так как сухопутные силы понесли тяжелые потери от бригов, а флот потерпел жестокое крушение у берегов Афона. Итак, этот поход окончился позорной неудачей, и войско возвратилось в Азию.

46. Спустя два года после этого[711] Дарий отправил сначала вестника к фасосцам с повелением разрушить стены города и послать свои корабли в Абдеры (фасосцев оклеветали соседи, приписывая им мятежные замыслы [против царя]). После осады города Гистиеем из Милета фасосцы при своих огромных доходах тратили деньги на строительство военных кораблей и возведение мощных стен. Доходы же они получали из [колоний] на материке и от рудников. Так, золотые рудники в Скаптегиле приносили им обычно 80 талантов[712]; рудники же на самом Фасосе — несколько меньше, но все же столь много, что фасосцы были не только свободны от налогов на хлеб, но все, вместе взятое, — доходы от владений на материке и от рудников — составляло ежегодно сумму в 200 талантов, а в лучшие годы — даже 300 талантов.

47. Мне самому пришлось также видеть эти рудники. Безусловно самые замечательные из них — это рудники, открытые финикиянами, когда они под предводительством Фасоса поселились на этом острове (он и теперь называется по имени Фасоса, сына Фойника). А эти финикийские рудники на Фасосе лежат между местностями под названием Эниры и Кениры, напротив Самофракии. Огромная гора там изрыта в поисках золота. Таковы эти рудники.

48. Фасосцам все же пришлось по царскому повелению разрушить свои стены и все корабли послать в Абдеры. После этого Дарий сделал попытку разведать замыслы эллинов: думают ли они воевать или предпочитают сдаться. Для этого Дарий отправлял глашатаев в разные города по всей Элладе с повелением требовать царю земли и воды. Этих-то глашатаев он посылал в Элладу, а других отправлял в приморские города, платившие ему дань, приказывая строить военные корабли и грузовые суда для перевозки лошадей.

49. Эти города-данники взялись поставлять [царю] эти корабли, а многие материковые города дали прибывшим в Элладу глашатаям то, что им повелел персидский царь. Так же поступали и все островные города, куда являлись глашатаи [с подобным] требованием. Среди островитян, которые дали Дарию землю и воду, были, между прочим, и жители Эгины. Лишь только эгинцы совершили этот поступок, как афиняне тотчас же напали на них с угрозами. Афиняне полагали, что эгинцы дали [землю и воду царю] с враждебными против них намерениями, именно для того, чтобы вместе с персами потом идти войной на них. С радостью ухватились афиняне за этот предлог и отправились в Спарту, чтобы обвинить эгинцев как предателей Эллады[713].

50. В силу этого-то обвинения Клеомен, сын Анаксандрида, спартанский царь, переправился в Эгину, чтобы схватить главных виновников. Однако некоторые эгинцы при попытке царя захватить их оказывали сопротивление и среди них прежде всего Криос, сын Поликрита. Криос заявил, что Клеомен не уведет ни одного эгинца безнаказанно, так как он-де действует без разрешения спартанских властей, подкупленный афинскими деньгами: иначе он ведь прибыл бы вместе с другим царем. А говорил все это Криос по приказанию Демарата. Уезжая из Эгины, Клеомен спросил Криоса, как его имя. Тот назвал свое настоящее имя, и Клеомен, обратившись к нему, сказал: «Покрой медью твои рога, баран![714] Тебя ожидает великая беда».

51. Между тем оставшийся в Спарте Демарат, сын Аристона (он был также спартанским царем), стал клеветать на Клеомена. Демарат происходил из менее знатного дома, который, впрочем, считался таковым (родоначальник у них был общий) потому лишь, что дом Еврисфена ради первородства пользовался, вероятно, бо́льшим почетом.