История в девяти книгах

88. Тогда афиняне решили немедленно всеми доступными средствами наказать эгинцев. Жил тогда на Эгине почтенный человек по имени Никодром, сын Кнефа. Он затаил злобу на эгинцев за свое прежнее изгнание с острова. Прослышав, что афиняне готовы напасть на Эгину, Никодром задумал предать афинянам свой родной город. Он назначил уже срок восстания и день, когда афиняне должны прийти на помощь.

89. После этого в определенный день Никодром овладел так называемым старым городом. Афиняне же не явились вовремя, так как у них не было достаточно кораблей, чтобы сразиться с эгинским флотом. Пока афиняне упрашивали коринфян дать им корабли, все предприятие рухнуло. Коринфяне, которые были тогда в большой дружбе с афинянами, дали, правда, им 20 кораблей (продав по 5 драхм каждый, так как дарить по закону запрещалось). С этими кораблями, прибавив к ним еще своих (всего 70 кораблей) и посадив на них экипаж, афиняне отплыли на Эгину, но запоздали на один день.

90. Так как афиняне не явились в назначенное время, то Никодрому пришлось сесть на корабль и бежать с Эгины. За ним последовали и другие эгинцы. Афиняне поселили их на Сунии, откуда эти люди устраивали разбойничьи набеги на остров. Впрочем, это происходило уже позднее.

91. Богатые[748]эгинцы одолели тогда [простой] народ, восставший вместе с Никодромом, и повели затем захваченных в плен повстанцев на казнь. С тех пор они навлекли на себя проклятие, которое не смогли уже искупить жертвами, несмотря на все старания. И только после изгнания [богачей] с острова богиня вновь стала милостивой к ним. Ведь тогда они захватили в плен живыми 700 человек из народа и предали казни. Одному из пленников удалось вырваться из оков и бежать к портику святилища Деметры Фесмофоры. Ухватившись за дверное кольцо, он крепко держался. Преследователи, несмотря на все усилия, не могли оттащить его. Тогда они отрубили руки несчастному и увели на казнь. А руки его, словно приросшие к дверному кольцу, продолжали висеть[749].

92. Вот как свирепствовали эгинцы против своих же сограждан! По прибытии афинян на 70 кораблях произошло морское сражение. Эгинцы были разбиты и, как и прежде, [снова] обратились за помощью к аргосцам. На этот раз аргосцы, однако, ответили отказом: они обиделись на эгинцев за то, что эгинские корабли, конечно вынужденные Клеоменом, направились в Арголиду и высадили там лакедемонское войско. При этом вторжении высадили войско также и сикионские корабли. Аргосцы наложили за это на Эгину и Сикион 1000 талантов штрафа — по 500 талантов на каждый город[750]. Сикионцы признали свою вину и согласились искупить ее, уплатив 100 талантов. Эгинцы же не только отвергли виновность, но держались даже слишком заносчиво. Поэтому-то теперь ни один аргосец не пришел на помощь эгинцам от имени государства. Все же около 1000 добровольцев под предводительством Еврибата, искусного борца в пятиборье[751], прибыло [на остров]. Большинство этих добровольцев не вернулось домой: их перебили афиняне на Эгине. Сам же их предводитель Еврибат одолел в единоборстве троих противников и был убит четвертым — Софаном из Декелеи.

93. Эгинцы же со своими кораблями напали на афинские корабли, стоявшие в беспорядке, и нанесли им поражение. Четыре афинских корабля с экипажем попали в руки неприятелей.

94. Так-то афиняне начали войну с эгинцами. Между тем персидский царь стал приводить в исполнение свои замыслы. Ведь слуга постоянно напоминал царю не забывать об афинянах, а Писистратиды не переставали клеветать на афинян и возбуждать против них Дария. Вместе с тем Дарий намеревался под предлогом похода на афинян подчинить и других эллинов, которые не дали ему земли и воды. За неудачу в походе царь отстранил Мардония от должности. На его место он назначил двух новых военачальников, именно мидянина Датиса и Артафрена, сына Артафрена, своего племянника, и затем отправил их против Эретрии и Афин. Послал же их царь с приказанием обратить в рабство жителей Афин и Эретрии и привести пред его царские очи.

95. Эти назначенные вновь военачальники во главе многочисленного и прекрасно снаряженного войска прибыли на Алейскую равнину в Киликии. Пока они стояли там станом, подошел и весь флот (каждый приморский город был обязан выставлять корабли). Прибыли также и грузовые суда для перевозки лошадей (эти суда Дарий велел построить в прошлом году своим данникам). Погрузив лошадей на эти суда и посадив пехотинцев на корабли, персы отплыли на 600 триерах в Ионию. Оттуда, однако, они взяли курс не прямо вдоль берегов Геллеспонта и Фракии, но из Самоса поплыли мимо Икара от острова к острову. Как мне кажется, они прежде всего страшились объезда вокруг Афона, где в прошлом году им пришлось испытать великое бедствие. Кроме того, и Наксос, все еще не захваченный[752], вынуждал их держаться этого курса.