История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя

Болг. годеж ‘помолвка, обручение’, годежар годежарка ‘сват, сваха’, годежник ‘сват’, сюда же годеник, годеница ‘жених, невеста’, сгодя, сгодявам ‘обручать, устраивать обручение’, ср. также диал. згудяник, згудяница ‘жених, невеста’ (в говоре ольшанских болгар на Украине), разгодявам ‘расстраивать обручение’, ср. польск. gody pl. ‘свадьба, свадебный пир’. Корень god-, которого мы здесь бегло касаемся, обладает в славянских языках исключительно разнообразной и богатой семантикой, ср. укр. годувати ‘кормить’, русск. погодить ‘подождать’, негодовать ‘возмущаться’, годиться, чешск. hoditi ‘бросить’, русск. угодить ‘попасть (бросив и т. д.)’; также угодить, ст.-слав. годити ‘быть приятным’. Вполне вероятно, что все эти значения развились из одного какого-либо удобного исходного конкретного значения. Указывают санскр. gadh- ‘festhalten’[1085], и.-е. *ghadh- ‘объединять, связывать, быть связанным, совпадать; обхватывать’, ср. также нем. Gatte ‘супруг’, др. — сакс, gaduling ‘родственник’[1086].

Прочие названия: болг. задомя, задомявам ‘женить; выдать замуж’; восточноляшск. (диал., Чехия) sobasic se ‘жениться’[1087].

Литовский язык имеет довольно старые собственные названия брака, замужества: tekyba, tekute, tekestos, tekestes, istekejimas — от teketi ‘выходить замуж’[1088], собств. ‘убегать’.

Итак, рассмотренные термины в основном более четко определяют действия мужчины по отношению к женщине (ср. vesti, zeniti se), реже — отношения женщины к мужчине. Само собой разумеется, что эти любопытные сопоставления еще ни к чему не обязывают, и мы не станем использовать их как лишнее доказательство древности матриархата, поскольку здесь вообще речь ведется о терминах уже довольно поздних. Допатриархальный период истории родового общества индоевропейцев попросту не знал таких названий, ненужных при древнейшей форме брака, бывшей по сути дела определенной формой сожительства не одной супружеской четы, а родового коллектива в целом. Отсутствие сложившихся общих терминов, обозначающих определенные родственные отношения, еще не дает права делать вывод о второстепенности этих отношений. Достаточно вспомнить, что целую теорию агнатического устройства индоевропейской семьи строили главным образом на констатации того, что общеиндоевропейские названия, характеризующие отношения мужа к родственникам жены, почти совсем отсутствуют.

Не беря, таким образом, на себя смелость приписывать отдельным фактам исключительное значение, упомянем еще одно название, очень четко характеризующее отношение мужа к жене: о. — слав, zenatъ, др.-русск. женатый, русск. женатый, — образование в общем довольно древнее, ср. материально близкое производное готск. unqeniths ‘неженатый’, которое позволяет нам видеть здесь факт, свойственный индоевропейскому (—отыменное прилагательное с суффиксом -to-)[1089]. Ничего подобного — общего ряду индоевропейских диалектов — для обозначения отношения жены к мужу как будто нет. Образования вроде польск. mezatka являются, по-видимому, вторичными, по аналогии со слав. zenatъ, польск. zonaty. Эту функцию исполняют по славянским языкам также различные поздние названия.