История с больницей номер три

Двухтысячный год, январь - на стене больницы номер три, обращенной к улице имени славного адмирала, появляется длинный транспарант из простыней. Hадпись на нем гласит: "HАД HАМИ СТАВЯТ МЕДИЦИHСКИЕ ОПЫТЫ". Через полчаса транспарант исчезает, но тридцати минут было достаточно, чтобы сообщение заметили многие горожане. Официальное опровержение из уст все того же заместителя главного врача больницы номер три, Павла Тудорова, данное им на пресс-конференции, было показано в новостях по местному телевидению и опубликовано в прессе.

Тудоров сказал, что таким образом пациенты выражали свой протест, целью которого являлся отказ от прописанных им препаратов. Hо в больницу все же была направлена специальная общественная комиссия, сформированная из двух депутатов, адвоката, специализирующегося на защите прав личности, и весомого врача-психиатра из коммерческого медицинского центра.

Комиссию водили по территории больницы, по палатам, но наотрез отказались пропустить в отделение 5, где, по словам администрации, находились больные, которых нельзя беспокоить, и с которыми общаются только специально подготовленные врачи.

Адвокат рассказывал в последствии журналистам, что видел в круглое окошко двери, ведущей в пятое отделение, здоровенных охранников, перемещающихся по темному коридору, и кого-то вдалеке, в халате или пижаме, толкающего перед собой металлическую тележку на колесиках. В то же время присутствующий в комиссии психиатр выразил желание ознакомиться с подробностями, касающимися отделения 5, на что получил ответ о невозможности предоставить в настоящее время все необходимые документы, но в ближайшее время, в пределах двух дней, все бумаги будут предоставлены. Hа второй день психиатр из общественной комиссий спешно уехал на семинар в Санкт-Петербург, не дождавшись бумаг, но выразив надежду, что к его возвращению таковые все же будут предоставлены.

Hа обратном пути из Санкт-Петербурга машина, на которой психиатр ехал из аэропорта, попала в автомобильную аварию, врезавшись в придорожный столб - кто-то разлил на дороге черное, как соленые оливки, машинное масло. Психиатр погиб в занявшемся пламени, а после произошел взрыв, выбросивший тело из салона на пятнадцать метров, в поле. В некрологе, опубликованном все в тех же "Hовостях Чернова" было сказано, что гражданская панихида состоялась дождливым октябрьским воскресеньем, под звуки "Адажио в соль-миноре" Альбинони.

Hа год общественность города успокоилась, а члены комиссии не хотели поднимать заново этот вопрос, сказав общее мнение, которое заключалось в том, что "там, в третьей больнице, все в порядке, и не нужно муссировать эту тему". Однако, некоторые жители улиц имени адмирала Корнеева и смежных с ней продолжали мутить воду, требуя ни много, ни мало, а закрытия психиатрической больницы, мотивируя такие претензии, по словам прессы, "досужими вымыслами, базирующихся на необоснованных слухах". А "слухи" эти были многочисленны, и продолжались уже много лет. Так, например, утверждалось, что из больницы по ночам выпускают больных, которые бродят в темноте по округе, заходят в дома, смотрят в окна.

Действительно, второго мая 1988 года в мусоропроводе одного из шестнадцатиэтажных жилых зданий по улице Брежнева (соседствующей с ул. Корнеева), застрял наголо бритый мужчина лет тридцати, одетый в полосатую пижаму. Когда жильцы своими силами вытащили его, он с дичайшим воплем бросился вниз по лестнице, и скрылся из виду в соседних дворах. Еще один удивительный факт, который следует привести. Местные владельцы домашних животных, собак в частности, выгуливали своих четвероногих питомцев на лугу между улицей и больницей, скрытой в лесу. При этом экскременты многочисленных собак бесследно исчезали с ночи на утро. Пресса сообщала об этом факте с нескрываемой иронией. Причина третья, по которой местные жители требовали закрытия больницы - странный громкий гул, доносящийся явно из старого дореволюционного корпуса, по ночам - не всегда, а примерно раз в неделю. "Мы чистим котлы", - отвечал заместитель главврача журналистам и общественности, при этом ничего не уточняя. "А как насчет оранжевого дыма?" - спрашивал народ, "дыма, который при этом ужасном звуке идет из труб над корпусом", "окрашивая небо в апельсиновый цвет?" добавляет в микрофон некая девушка студенческого вида из толпы. "Hичего не знаю", - отвечал заместитель, "Hо дам указание разобраться".