История русской семиотики до и после 1917 года

Если империи австро-венгерская и российская порождали новые семиотические языки особенно бурно в момент своей гибели, то советская, наоборот, в момент рождения. Соответственно были другими и сроки жизни -более 300 лет династии Романовых и более семидесяти "кремлевских мечтателей" (обратите также внимание на явно семиотический характер последнего обозначения). Но зато за свои семьдесят советская империя прошла и фанфары побед, и кровь ужаса, получив полный исторический набор.

имперский компонент 79

Австро-венгерская империя также дала миру такое количество интеллектуальных направлений, что они не передаются перечислению. Эта ментальность ритуалов величественности и порождает полностью противоположные им интеллектуальные тексты: от писательских до художнических, от философских до психологических. Это все тексты, преодолевающие ритуальность официальной жизни, неестественной и оторванной от нормы. Ее обязательность для всех требовала определенной "ментальной санации". В советской действительности это происходило в виде анекдота, нарушавшего ритуал почетной жизни кремлевских старцев. Анекдот реализовывал смех над ритуалом. Анекдот -- это антипод ритуализованной действительности, это реакция на определенную "кастрацию действительности", в которой разрешены только строго очерченные действия по заранее согласованному плану. Тогда остальным действиям приходится реализоваться в виде анекдота. Ведь для восхваления гениальности Л.Брежнева не нужен был именно этот канал, для этого были открыты все другие.

Империя -- это и интеллектуальный конгломерат. Тунгус, калмык, всяк сущий в ней язык -- отображают и многообразие интеллектуального характера. Новые художественные языки как реакция отторжения от официальных ритуалов возможны лишь на фоне создания своих интеллектуальных ритуалов. Это снова не отражение жизни, а отражение ритуализации жизни. Эти интеллектуальные ритуалы более живучи только потому, что рассчитаны на свою аудиторию, а она всегда может возникнуть. Они факультативны. Ритуалы империй обязательны для всех -- в этом сразу закладывается их мертвый характер и залог последующей смерти.

1.11. МЕТАКОМПОНЕНТ

Начало века характеризуется большим вниманием к метапроблемам. К примеру, символизм как литературное течение одновременно порождает достаточное число самоописаний. Причем именно для теории этот метакомпонент весьма важен в России. Как, к примеру, отмечал в своем докладе 1925 г. Семен Франк, "Своеобразие русского типа мышления именно в том, что оно изначально основывается на интуиции. Систематическое и понятийное в познании представляется ему хотя и не как нечто второстепенное, но все же как

предыстория семиотики в России 80

нечто схематическое, неравнозначное полной и жизненной истине. Глубочайшие и наиболее значительные идеи были высказаны в России не в систематических научных трудах, а в совершенно иных формах -- литературных" (Франк С.А. Русское мировоззрение // Франк С.Л. Духовные основы общества. М, 1992. С.474).

В качестве примера таких интересных прозрений мы рассмотрим статьи поэта Николая Гумилева (18S6-1921). Последняя цифра связана с заседанием ЧК Петрограда от 24 августа 1921 г., на котором был вынесен следующий приговор:

"Гумилев Николай Степанович, 35 лет, бывший дворянин, филолог, член коллегии издательства "Всемирная литература", женат, беспартийный, бывший офицер, участник Петроградской боевой контрреволюционной организации, активно содействовал составлению прокламаций контрреволюционного содержания, обещал связать с организацией в момент восстания. группу интеллигентов, кадровых офицеров, которые активно примут участие в восстании, получив от организации деньги на технические надобности" ("Московские новости", 1989, No 48). Год уже этой публикации отражает время, когда оказался возможен возврат текстов Н.Гумилева к обществу.

Тип жизни того времени передает небольшая цитата из письма Н.Гумилева 1916 г. к Анне Ахматовой (его жене):

"Лозинский сбрил бороду, вчера я был с ним у Шилейки -- пили чай и читали Гомера. Адамович с Г.Ивановым решили устроить новый цех, пригласили меня. Первое заседание провалилось, второе едва ли будет".

В своих литературных заметках Н.Гумилев достаточно системен и четок. "Поэзия всегда обращается к личности. Даже там, где поэт говорит с толпой, -- он говорит отдельно с каждым из толпы" (Гумилев Н. Читатель // Гумилев Н. Сочинения. Т. 3. М., 1991. С.20-далее все цитаты по этому тому собр. соч.). В этой же работе он пишет: "Поэзия всегда желала отмежеваться от прозы. И типографским (прежде каллиграфическим) путем, начиная каждую строку с большой буквы, и звуковым ясно слышимым ритмом, рифмой, аллитерацией, и стилистически, создавая особый "поэтический" язык (трубадуры, Ронсар, Ломоносов), и композиционно, достигая особой краткости мысли, и эйдологически в выборе

метакомпонент 81

образов" (С.21). Эта статья должна была составить вступление к книге по теории поэзии.

В работе "Жизнь стиха" Гумилев прозорливо подчеркивает совершенно новый аспект стихотворного произведения: