История ран

— В целом, это и есть моя работа. Я являюсь посредником между этим и тем, — продолжил он свои объяснения. — Вампиры вообще очень проблемные существа — на этой стороне они слишком сильны. Не говоря уже об убийце Каии. Но когда я услышал слова Арараги-куна, то понял, что те трое собираются подло атаковать ребенка, которым была Сердце под Лезвием, лакомый для них кусочек.

— Хватит льстить, — сказала Киссшот, выпятив грудь.

Было бы что выпячивать.

Мне не хотелось участвовать в этих комплиментах, поэтому я сменил тему.

И задал вопрос Ошино:

— Вы говорили, что мы должны повременить со знакомством. Время пришло?

— Ошино Меме. Свободный человек без определенного места жительства.

Так и сказал.

— Ну, я думаю, что имею право поучаствовать в жизни монстра, хе-хе. Я не похож на тех троих. Я не очень хорошо умею изгонять демонов.

— Не очень хорошо...

— Проще говоря, я не люблю этого.

— Вы не специалист?

— Специалист, именно поэтому я могу поддерживать баланс. Я не занимаю чью-то сторону. Я просто посредник.

Посредник?

Стоящий между этим и тем?

Что такое «это», что такое «то»?

На этой стороне люди, на той — чудовища?

А я сейчас на какой стороне?

— Чудовища, да. Теперь зови меня Каии.

— Каии...

— Этого ребенка зовут убийца Каии — знаешь, почему? Она из тех, кто может поглощать энергию из Каии. Поэтому она так известна.

На этот раз Киссшот расстроилась.

Десять лет — сложный возраст. Ошино, кажется, из него так и не вырос.

Я никак не мог привыкнуть к внешности и внутреннему содержанию Киссшот... Поэтому считал, что нужно вернуть ей обычный облик как можно скорее.

— Хватит болтать так, как будто знаешь все на свете, отродье.

Она действительно назвала его этим словом.

Если ей и правда было пятьсот лет, Киссшот, наверное, имела право его так называть.

Ну, можно было догадаться, что говорить о ней, как о ребенке было не очень уважительно со стороны Ошино.

Однако он совсем не возражал против «отродья».

— Все, как ты и сказала, Сердце под Лезвием, — сказал мужчина. — Нельзя ничего судить по слухам — независимо от того, является ли противник человеком или же нет. Но судя по вашему разговору, все более чем серьезно. Я даже представить себе не мог подобную ситуацию.

— Ничего серьезного. Все очень просто.

— Для вампира, живущего свой долгий век, может все и просто — а как насчет человека? А, Арараги-кун?

— М-м…

Ух ты.

Он уже вник в самую суть вопроса.

Для него я виделся человеком.

На этой стороне.

— Что с тобой, Арараги-кун? Ты не хочешь вернуться к человеческому облику? Или хочешь?

— Нет, я...

— Если ты хочешь стать человеком — разумеется, ты все еще человек.

Вот как.

Ошино обернулся к Киссшот:

— Кроме того, Сердце под Лезвием мне очень интересна. Ты сделала себе слугу и хочешь вернуть ему человеческий облик. Это интригует.

— А…

Это был очевидный комплимент, но Киссшот еще больше расстроилась.

— Я не имею о посредниках ни малейшего понятия — повторяю, хватит болтать о том, чего не знаешь, отродье. Ненавижу тех, кто несет всякую чушь без разбора.

— Без разбора? Это не про меня. Ты еще могла бы сказать, что я говорю все, о чем думаю. Ну ладно. Буду фильтровать свою речь, — сказал Ошино Меме, посмеиваясь со своей кровати.

Он лежал в абсолютно не внушающей уважения позе.

— Поэтому я и могу стоять посередине.

— Посередине?

Между этим и тем?

— И между теми тремя?

— Они все на одной стороне.

Ошино наклонил голову.

— Кстати, показав тебе эту школу и поставив барьер, я уже немало помог. Можно назвать это судьбой.

— Так ты будешь помогать нам?

— Я не помогаю вам. Лишь одалживаю кусочек своей силы, — сказал Ошино. — Сейчас ситуация все еще не сбалансирована — не очень выгодная позиция. Методы этих ребят мне не нравятся...

— Ты наш товарищ?

— Нет. Ни товарищ, ни враг.

Ошино ни на чьей стороне.

— Я стою на границе. Только лишь на середине. Но на самом деле действую не я. Люди сами крутятся в водовороте своих мыслей и заблуждений. Их мотивации и поступки меня не очень волнуют. Разве что я могу внести лишь некоторую корректировку.

Я взглянул на Киссшот — даже она подозрительно уставилась на Ошино.

Чего же он хочет?

— А, и еще. Все это, конечно, не бесплатно. Путешествия очень сильно бьют по кошельку. В общем — два миллиона йен.

— Два миллиона?!!

В тот момент, когда я потерял челюсть, Ошино был абсолютно спокоен.

— Я не прошу платить прямо сейчас. Но если я не получу денег — не смогу соблюсти баланс.

— Но... но...

Лишь вера.

Действительно ли я могу ему верить?

Этому бродячему парню?

Показать Киссшот это место, спасти меня от экзорцистов, поставить барьер — этого более чем достаточно, чтобы начать ему доверять.

Но как же все это странно.

— И что же ты хочешь нам предложить?

Этим и отличалась Киссшот от семнадцатилетнего меня — она мгновенно искала компромиссы.

— Ты говорил, что ты посредник, но не похоже, чтобы те трое были расположены к диалогу. К тому же, если ты никому не помогаешь, то не сможешь вернуть мои конечности.

— Даже я не пошел бы так далеко. Мой план еще не продуман.

Ошино опять сказал не то, что она ожидала.