История последнего Жреца

Анубис молча принял её слава, взял за руку богиню, и вместе они спустились в его царство, в нижнюю сторону Великого Октаэдра. Родители Мары, узнали о случившемся совсем скоро, но ничего уже сделать не смогли. Врата в царство Анубиса как всегда были закрыты, и никто не решился их ломать или штурмовать. И в Великом Октаэдре было всё: страдания родителей, проклятия на голову Анубиса, обещания мести и клятвы на крови отчаявшихся. Авиценна и Лаанит обезумев от горя и собственных страхов совершенно перестали заниматься своими обязанностями и лишь требовали ото всех собраться вместе против единого врага. Как известно, вода и камни точит, а глас богов и не на такое способен – к третьим суткам, боги наконец стали собираться для решительного удара. Правда пришли лишь те, кто посчитал, что выступить группой безопаснее, нежели самостоятельно высказать все Высшему богу. Вот такие и решили объединиться и впервые в жизни ударить сообщать. Однако они не успели совсем немного, а возможно, того большинство и ждали – ведь закончился третий день, на которой распространялась клятва подлого Анубиса.

Час пробил, и все об этом узнали. Ворота, ведущие в логово монстра, открылись в точно назначенный Анубисом миг. И из раскрытого лаза, заполненного дымом и белесым туманом, без единого крика или стона, словно выныривая из темного дыма, в глухой тишине поднялась Мара.

Родители не узнали родную дочь, ведь за эти три дня, она стала совсем другой и даже вид её непостижимо изменился. Если до этого она выглядела как подросток лишенный лица, как дева в миниатюре, то теперь к ним вышла настоящая молодая богиня с присущей ей изяществом и ощутимым запахом силы. Серое платье, черные краски в одежде никому неизвестного доселе кроя, элементы доспехов дополняющие бархатный блеск из черного матового материала. А вместо туманного лица молодой Богини, ее лик украшала маска с изображением миловидного девичьего лица со слегка румяными щеками. Лицо это было полно спокойствия и спокойной грусти, словно тень печали по забытому. И что заметили многие – ранее сила Мары была легка как ветерок, незаметна и невесома. Сейчас же сила ее была плотной словно пар вырывающийся из подземных гейзеров, а запах от нее шел совсем не легкий, а более чем угрожающе удушающий. Мара вышла одна, без сопровождения ужасного пса, без хозяина подземелья, и шла она так, словно она только что стала верховной богиней всего Великого Октаэдра. Мара стала настоящей богиней, перестав быть ребенком. К ней бросились все, кто был сегодня в этом зале, однако она подняла руки и голос её прозвучал, неожиданно спокойно и в то же время твердо и уверенно.

– Я рада вам всем, но я прошу вас. Прошу, пожалуйста, уйдите отсюда. Оставьте в покое эту часть Великого Октаэдра… – заговорила она, но её перебили.

– Мара, дочь моя! – воскликнула богиня спокойствия Лаанит, напрочь лишенная своего собственного спокойствия и бросилась к дочери, прижимая ее к себе, словно боясь потерять навсегда. Богиня забвения не сопротивлялась и охотно обняла мать в ответ. – Что с тобой сделало это чудовище?! О чём ты? Что ты говоришь? Это он заставил тебя, он что-то сделал с тобой, и что за вид, о моя кровь? На кого ты похожа?!

– Мать моя, я благодарна тебе за твою заботу, но она излишняя. Анубис не сделал мне ничего дурного, он просто просил меня о помощи. Я её оказала ему.

– Как он заставил тебя?! – спросил кто-то из старших богов. Мара посмотрела на Руфацила, но ответом его не удостоила, повернулась к матери вновь.

– Анубис ни к чему меня не принуждал и не заставлял ничего сделать. Он просто показал мне ту сторону жизни, о которой все предпочитают молчать, делая вид, что это никого не касается. Большего я вам ничего не скажу, и если вы захотите штурмовать подполье Великого Октаэдра, владения АНубиса, то знайте – сразу за дверью разлилась река «Стикс», наполненная моей силой. Любой коснувшиеся и испивший вод ее будет терять свою память. Это первое и последнее моё предупреждение.

– Что ты говоришь, дочь? Зачем ты это сделала?! – строго и даже немного истерично спросил ее отец.

– Анубис сказал правду, на меня он взвалил ответственность за выбор и я отвечаю за все, что сделано моими руками. Это мой личный выбор и вас он совершенно не касается. И не воспринимайте это как акт против вас. Я люблю вас как и прежде, а так же я люблю очень много другого. И я не позволю никому навязывать мне свою волю или мнение.