История Петербурга в городском анекдоте

Старик Кульковский, уже незадолго до кончины, пришел однажды рано утром к одной из молодых и очень пригожих оперных певиц. Узнав о приходе Кульковского, она поспешила встать с постели, накинуть пеньюар и выйти к нему.

— Вы видите, — сказала она, — для вас встают с постели.

— Да, — отвечал Кульковский, вздыхая, — но уже не для меня делают противное.

Впрочем, Кульковский не ограничивался легким и искрометным юмором приватного характера. Мы знаем анекдоты, в которых его юмор беспощадно разил и безжалостно уничтожал.

Герцог Бирон послал однажды Кульковского вместо себя восприемником от купели сына одного камер-лакея. Кульковский исполнил это в точности, но когда докладывал о том Бирону, то тот, будучи чем-то недоволен, назвал его ослом.

— Не знаю, похож ли я на осла, — сказал Кульковский, — но знаю, что в этом случае я совершенно представлял вашу особу.

Мы уже говорили, что с зарождением в России первых признаков гражданского общества надобность в шутах, которые с завидным бесстрашием бросали обвинения в лицо сильных мира сего, отпала. Однако нужда в людях, способных быть рупорами общественного мнения, сохранялась, и эту обязанность взяли на себя остроумные любимцы аристократических салонов, во множестве появившихся в Петербурге после Отечественной войны 1812 г. Это были наделенные божественным даром острословия великосветские щеголи, искрометные шутки и смелые реплики которых петербуржцы ловили на лету, передавали из уст в уста и распространяли по городу в виде анекдотов. Наиболее известными остроумцами в Петербурге середины XIX в. слыли Александр Сергеевич Меншиков и Александр Львович Нарышкин.

Меншиков был правнуком любимца Петра I, первого губернатора Петербурга Александра Даниловича Меншикова. Он прославился своей храбростью в Отечественную войну 1812 г. Был дважды ранен. Участвовал в турецкой кампании 1828–1829 гг., а в Крымскую войну 1853–1856 гг. был назначен главнокомандующим сухопутными и морскими силами в Крыму руководил обороной Севастополя.

Но более всего Меншиков прославился своим неистощимым остроумием. Шутки, остроты и анекдоты, едва слетев с уст Меншикова, тут же становились достоянием фольклора. Их пересказывали в аристократических салонах, их можно было услышать на торговых площадях и во время гвардейских попоек. Однако сарказма Меншикова в обществе побаивались, и потому, по свидетельству современников, многие его недолюбливали. Впрочем, для истории петербургского фольклора это не важно. Вот только некоторые из искрометных шуток Александра Сергеевича:

Однажды Меншиков пожаловался Ермолову, что у него куда-то пропала бритва и он уже три дня не брился.

— Нашел о чем тужить, — ответил Ермолов, — высунь язык и обрейся.

Когда в начале Крымской войны в помощь светлейшему князю Меншикову был прислан генерал-адъютант Дмитрий Ерофеевич Остен-Сакен, Меншиков с досадой сказал: — Я просил подкрепления войском, а меня подкрепили Ерофеевичем.

Как-то раз тяжело заболел министр финансов граф Канкрин. Весь город только об этом и говорил. При встрече друг с другом вместо приветствия многие обменивались последними сведениями о здоровье графа. Однажды герцог Лейхтенбергский спросил о том же встретившегося ему Меншикова:

— Что нового сегодня о болезни Канкрина, Александр Сергеевич?

— Плохие новости, — ответил князь, — ему гораздо лучше.