История Оливера

Отец шел весьма энергичным шагом. Несмотря на свой возраст, он все еще пять раз в неделю занимался греблей на реке Чарльз. И сохранял отличную форму.

Наш разговор был отчетливо ориентирован на футбол. Отец ни разу не спросил — и я почувствовал, что и не спросит, — чем кончился мой роман с Марси. Не коснулся он и других тем, которые считал запретными.

И потому я перешел в наступление.

Когда мы проходили мимо офиса «Барретт, Уорд и Сеймур», я начал:

— Отец…

— Да?

— Я хотел бы поговорить с тобой о банке.

Он посмотрел на меня. Не улыбнулся. Но было видно, что он изо всех сил сдерживает свои чувства. Как опытный спортсмен, он приберегал решающий рывок до финишной прямой.

Это не было внезапной причудой. И, тем не менее, я так и не сказал отцу, какими извилистыми путями я пришел к решению стать продолжателем семейного дела. Ибо для этого потребовалось немало времени.

В отличие от моих обычных решений, я думал о нем каждый день (и каждую ночь) с тех пор, как полгода назад вернулся с юбилея отца.

Прежде всего я понял, что больше не смогу любить Нью-Йорк. Ибо это не тот город, где можно излечиться от одиночества.

Кроме того, я стал смотреть на свою семью совсем другими глазами. Но возможно, дело даже не в этом. Может, дело в том, что мне просто захотелось вернуться домой.

До сих пор я старался стать кем угодно, лишь бы не задумываться о том, кто я на самом деле.

А на самом деле я — Оливер Барретт. Четвертый.

37

Декабрь 1976 года.

Вот уже почта пять лет, как я живу в Бостоне. Пока отец не ушел из фирмы, я работал в тандеме с ним. Должен признаться, что вначале мне не хватало юридической практики. Но чем глубже я входил в дело, тем больше убеждался, что деятельность фирмы «Баррет, Уорд и Сеймур» тоже имеет немаловажное значение. Я имею в виду те компании, которым мы даем кредиты для создания новых рабочих мест. И я этим очень горжусь.

Все наши фабрики в Фолл-Риверс процветают. Единственное, в чем наши рабочие не преуспели, так это в спорте.

Каждое лето наша фирма устраивает футбольный матч «Служащие против Руководства». За четыре года я добился на этом поприще таких успехов, что трудящиеся наверняка с нетерпением ждут моего окончательного ухода в отставку.

«Уолл Стрит Джорнел» не упоминает всех компаний, которые мы финансируем. Одна из них — Пекарня Кавиллери в Форт-Лодердейле. Холодный и сумрачный Крэнстон в конце концов доконал Фила, и он не устоял перед соблазнами Флориды.

Раз в месяц он звонит мне по телефону. Я интересуюсь его личной жизнью, зная, что в его поле зрения немало подходящих дам. Он уклоняется от прямого ответа уклончивым «время покажет» и быстро переводит разговор на мою светскую жизнь.

Которая вполне благополучна. Я живу в Бикон-Хиллс, этом легендарном роге изобилия недавних выпускников престижных колледжей. Здесь совсем не трудно приобрести новых друзей. И не только из числа бизнесменов. Я частенько встречаюсь за бокалом вина со Стэнли Ньюменом, джазовым пианистом. Или с Джонни Барнеа, молодым многообещающим художником.

И, разумеется, не порываю связей со старыми друзьями. Симпсоны воспитывают сына и ожидают второго. Приезжая в Бостон на футбольный матч или по другим делам, они всегда останавливаются у меня. (У меня просторная квартира.)

Стив сообщил мне, что Джоанна Стайн вышла за Мартина Джеффса, который, как я понял, офтальмолог, а также любитель игры на гобое. Они живут на Западном побережье.

Из краткой заметки в «Таймс» я узнал, что мисс Биннендейл недавно вступила во второй брак с неким Престоном Элдером, 37-летним вашингтонским адвокатом.

Полагаю, что и мне в конце концов не удастся избежать матримониальной эпидемии. В последнее время я довольно часто встречаюсь с одной дальней родственницей по имени Энн Гилберт. Но на данном этапе еще не могу сказать, серьезно это или нет.

Между тем, благодаря всем любителям хоккея, которые отдали за меня свои голоса, я получил звание Гарвардского мастера спорта. Под этим предлогом я езжу в Кембридж и выдаю себя за того, кем уже давно не являюсь. Нынешние студенты на вид гораздо моложе и слегка неряшливее, чем прежние. Но кто дал мне право судить? Моя должность обязывает меня носить галстук.

Таким образом жизнь ставит перед человеком много задач. Дни заполнены. Я вполне удовлетворен своей работой. Будучи Барреттом, я не имею права уклоняться от ответственности.

Я все еще в форме. Каждый вечер я бегаю по набережной реки Чарльз.

Если я пробегаю пять миль, то вижу на противоположном берегу огни Гарварда. И все те места, где я ходил, когда был счастлив.

Я бегу обратно в темноте и от нечего делать предаюсь воспоминаниям.

Иногда я задаю себе вопрос: кем бы я был, если бы Дженни была жива?

И отвечаю:

Я бы тоже был жив.