История одной судьбы

Бахрушин рядом с Анной. Преднамеренно никто не рассаживался, но Бахрушин в последнее время всегда оказывался рядом с Анной. Впрочем, это было естественно. Анна по должности, а Бахрушин по возрасту были старше всех, им полагалось быть вместе.

- За именинницу.

- Тебя разве крестили?

- Ни в жисть!

- Так какие ж это именины?

- Двадцать два!

- Так это день рождения!

Преподаватель физкультуры из школы пытался пригласить Анну танцевать, но Бахрушин не пустил ее.

- Анна Андреевна со мной пойдет танцевать...

Не пустил Анну и сам не пошел. Анна все же не удержалась, пошла-таки с механиком из МТС, с Колей Губановым. Вел он ее несмело, точно боялся наступить на ноги, и все-таки двигаться под музыку было приятно. Не думать, просто двигаться...

Она вернулась на свое место. Бахрушин сидел насупленный. Налил ей и себе по рюмке водки.

- Давайте, Анна Андреевна?

- Я не пью.

- А из уважения ко мне?

Анна выпила, чтоб не обижался Бахрушин, и опять пошла танцевать с Губановым.

Бахрушин совсем помрачнел. Ей не захотелось к нему возвращаться.

- Я пойду, - внезапно сказала она.

Ей вправду захотелось уйти. Единственный здесь серьезный человек на нее сердится, а сидеть с ним и молчать тоже как-то не того...

- Погодите, рано еще, - заверещали наперебой Зина и Рая.

Анна решительно пошла к двери.

- Хозяйка уже спит, дочка одна, поздно.

- Рано! - крикнула Зина.

- Нет, нет, поздно, - возразила Анна уже на пороге. - Где уж мне гулять...

От водки кружилась голова, во всем теле чувствовалась слабость, хотелось спать - не столько даже спать, сколько лечь, и еще больше хотелось выйти на улицу, вдохнуть воздуха, которого так недоставало в тесной прокуренной комнате.

Она шагнула за порог и плотно притворила за собой дверь.

Улица спала. Редкие окна светились, да и те были задернуты занавесками, тусклый свет слабо пробивался наружу. Дома казались выше, чернее, а звезды в небе гораздо ближе, и даже собачье тявканье вдалеке придавало ночи не меньшую поэтичность, чем щелканье соловья.

Не успела Анна постоять с минуту одна, как дверь снова распахнулась. Она даже не поглядела, знала, что это Бахрушин.

- Анна Андреевна, - позвал он.

Он не сразу нашел ее в темноте.

- А вы куда? - спросила Анна.

- Надоело, - объяснил он. - Вот вас провожу.

Анна почему-то была уверена, что Бахрушин выйдет вместе с ней, может быть, поэтому она и заторопилась, она даже была удивлена, когда очутилась на улице одна, настолько сильна была в ней уверенность, что она нравится Бахрушину. Он ничего ей не говорил, но и на работе и сейчас вот, на вечеринке, смотрел на нее больше, чем надо. Собственно говоря, на вечеринке он только на нее и смотрел.

Он был общительным человеком, мог и пошутить, и посмеяться. Выпив, легко становился душой общества. А теперь эта душа раскрывалась только для нее... Он точно присох к ней.

- Пойдемте, - просто сказала Анна. - Ночь-то уж больно...

Она не договорила - больно темна, или хороша, или еще что, - она и сама не знала, какая эта ночь.

Они двинулись было по дощатому тротуару и тут же сошли на тянувшуюся обок тропу, плотно утрамбованную пешеходами. Никто их не обгонял, не попадался навстречу.

- Утомились, Анна Андреевна? - заботливо осведомился вдруг Бахрушин, но она не ответила, и они опять пошли молча.

- Я очень плохо знаю астрономию, - вдруг сказала Анна. - Знаю, конечно, какие-то звезды. Вега, Альдебаран, Большая Медведица. Но что к чему совершенно не знаю.

На этот раз не ответил Бахрушин.

Они прошли еще какое-то время молча.

- Да, мы много чего не знаем, - согласился Бахрушин и неожиданно спросил: - Почему бы вам не сменить квартиру, ведь у вас небось тесно?

Он был прав, комната у Анны плохая, тесная, все время она на виду у соседей, но ей как-то в голову не приходило, что квартиру можно сменить.

- Да я уж привыкла, - виновато сказала Анна.

Бахрушин вдруг взял ее за руку и тотчас отпустил, и это понравилось Анне.

"Не разбалованный, не умеет ухаживать", - подумала она.

- Пойдем к реке, - предложила она. - Настроение какое-то такое...

- Поздно, - неуверенно возразил Бахрушин.

Толю не пришлось бы уговаривать, подумала она, он бы сам отвел ее к реке, и ей понравилось, что Бахрушин не похож на Толю, если ей кто и нужен, то уж никак не такой отчаянный и нетерпеливый, как Толя...

Она не ответила Бахрушину, просто свернула в переулок и пошла вниз к реке, и было приятно, что Бахрушин тотчас последовал за ней. Она с удовлетворением слышала, как шумно и, может быть, даже рассерженно дышит он за ее спиной.

Медленно текла в темноте Сурожь. Ночной мрак рассеивался у берегов, и было ощутимо, как темная вода стремится куда-то вниз, вдаль, к другим берегам и рекам.

Анна спустилась к самой Сурожи, вода вкрадчиво шелестела, омывая влажную землю, бессильная расплескаться, разлиться, затопить побережье... Всему своя мера, свое русло.

Было одиноко и даже страшно здесь ночью, на берегу у реки. Анна оглянулась. Бахрушин стоял рядом. Стоял рядом и ждал. Анна не знала чего, но чувствовала, что чего-то он ждет, хотя, может быть, сам не отдает себе в этом отчета.

Анна еще раз оглянулась.