История одной девочки

Воды озера, то полные движения под ветром, то недвижно прозрачные, то посылающие на прибрежный песок маленькие волны, которые непрерывно бегут и исчезают и опять возвращаются, — что может быть лучшего на свете!

Папа сказал Гале, что далеко от Белых Стругов есть синее море — тёплое море, где большие волны то с грохотом разбиваются о прибрежные скалы, то бегут назад, увлекая за собой мелкие камешки, чтобы через минуту принести их снова на берег.

И ещё папа сказал, что есть океан. Он ещё больше, и у него совсем нет берегов. Громадные волны, больше холма, на котором стоит их дача, поднимают на своих гребнях пароходы с дом величиной.

Но моряки, плавающие на этих пароходах, совсем не боятся волн. Не будет бояться и Галя, когда вырастет и станет моряком. А пока она храбро бежит в воду, купаясь с мамой в жаркий июньский день.

Вода в озере такая тёплая, что в ней хочется сидеть целый день. Мама уже давно плавает, выйдя из купальни в озеро, а Галя шлёпает босыми ногами по воде и тащит за собой на верёвочке любимый корабль, с которым никогда не расстаётся. Вода около купальни и между мостками совсем прозрачная: под ней виден каждый маленький камешек, наполовину запрятанный в песок, и кажется, что дно можно достать рукой.

И Галя весело бежит всё дальше и дальше от берега. Тёплые струйки ласкают ей ноги… Галя не замечает, что вода закрыла её трусики и поднялась до пояса.

И вдруг мягкий песок внезапно ушёл куда-то из-под ног… Дно исчезло!.. Вместо него была внизу пустота, и Галины лёгкие ноги, поболтавшись беспомощно в этой пустоте, вдруг стали тяжёлыми и неудержимо потянули её вниз.

Галя закричала: «Мама!» — и погрузилась с головой в прозрачную воду. Она успела увидеть большую краснокрылую птицу… красные крылья её в одно мгновение взметнулись над водой. Галя уже не помнила в эту минуту, что у мамы был красный халат, и не понимала, что крылья были мамины руки, метнувшиеся в воду за ней, за Галей.

Она поняла только спустя несколько мгновений, что всё страшное кончилось, что она на руках у мамы и мама несёт её домой, а тёплые капли на Галином лице — уже не вода, а мамины слёзы; и, когда Галя своей рукой захотела стереть их, мама сказала: «Ничего, ничего, девочка, это я от радости».

— Ну, уж теперь, Галенька, будешь помнить, как по воде бегать! Небось боле не побежишь! Озеро-то — вон оно какое! В нём, гляди, и ключи холодные и невесть что на дне-то… Теперь в куклы играй…

Так говорила вечером няня, развёртывая Галю из пледа, в котором с перепугу продержали её весь жаркий июньский день.

Но няня ошиблась: Галя не разлюбила озера.

Она не бегала больше по берегу одна, она не пускала по воде караваны картонных шлюпок, но озеро обернулось к ней по-новому, наполнив новым очарованием её дни — нет, не только дни, даже ночи. Потому что совсем недавно, в тёплую звёздную ночь, папа взял её с собой на рыбную ловлю.

Вечером они уплыли с папой в большой лодке. Гале позволили держать сеть для рыбы, а когда сопровождавший их Васятка развёл на берегу костёр, Галя сидела в лодке и смотрела на яркое пламя, дрожавшее в тёмной воде.

Папа укутал её одеялом от ночной свежести. Но воздух был совсем тёплый. Звёзды переливались у самого края лодки: это их отражала вода.

И вода еле заметно шевелила лодку, оттягивая её от берега. Гале казалось, что берег отходит от них всё дальше, а лодка плывёт в синее тёплое море; и вот из моря они с папой плывут в океан, у которого нет берегов; волны шумят вокруг них… Океан, наверное, тоже тёплый, потому что Гале очень тепло, и она плывёт всё дальше — до тех пор, пока её не будит голос папы, который говорит над самым её ухом:

— Эй, рыболов, просыпайся уху есть! Вот Васятка тебе говорит, что всё готово.

Гале не хочется ухи; но пламя костра, фигура Васятки, снимающего котелок с огня, и поставленная прямо на мох тарелка с хлебом и пряниками вдруг показались до того заманчивыми, небывалыми, что ещё не успев окончательно проснуться, она выпрыгивает из лодки и бежит к костру, чтобы там, хлебнув прямо из котелка большую ложку ухи и закусив пряником, свернуться на коврике под тёплым одеялом, взглянуть ещё раз на звёзды, отражённые в тёмной воде, и заснуть окончательно — до зари.

На заре её разбудил предрассветный холодок. Папа уже стоял около лодки, с довольным видом поглядывая на корзинку, полную живой, ещё трепещущей рыбы.

— Галек, посмотри-ка сюда! — крикнул весело папа.

Галя в одну минуту вскочила с коврика, на котором лежала, и, подбежав к лодке, с восторгом и жалостью смотрела на корзинку, стоявшую на корме: с восторгом — потому, что рыбы сверкали, как серебро; с жалостью — потому, что кончилась их привольная жизнь в глубокой прохладной воде озера…

Скоро они с папой плыли обратно по розовой воде и над ними алело высокое небо, а розовые капли падали с вёсел в глубокое озеро. Светлые струйки бежали вместе с лодкой и что-то нашёптывали Гале.

ИВАНОВЫ ОГНИ

Из сарая, до половины наполненного пахучим сеном, в широко раскрытую дверь видно огромное небо.