– Но где причины для присоединения Чехии? То, что она раньше была частью Австро-Венгрии, – это не аргумент. Чехи же не немцы. Нет логики в ваших рассуждениях!
– Довольно забавно требовать от меня логики в рамках вашей аксиоматики. Моя же логика состоит в праве сильного. Вон англичане с американцами переписали всю историю ХХ века. В этой истории нет русских, немцев, никого. Все сделали Британия и США. Всех это возмущает, а им безразлично. Потому что они сильнее!
Так и здесь: зачем мне предлагать переговариваться с чехами, которые до 1918 года были частью Австро-Венгрии? На территории Чехии в то время жили три с половиной миллиона немцев. Они были ущемлены в своих национальных правах, с этим не спорят даже международные наблюдатели. Судеты были областью их компактного проживания, где и был проведен плебисцит о присоединении к рейху. Потом международная конференция, изучившая наши доказательства. После был подписан Мюнхенский договор. И лишь после этого я оккупировал Чехословакию.
Теперь вы говорите, почему я не учитывал суверенитет Чехии. Не учитывал, потому что считал, что не должно быть у них суверенитета! Потому что все их государство – это функция германского духа. Германской культуры, германской науки и германской экономики. И я ни одного чеха не расстрелял и не посадил, за исключением деревни Лидице, и то это было возмездие за убийство Гейдриха.
И потом, если чехи так дорожили суверенитетом, то почему же они не дрались? У них была хорошая армия, лишь немного уступавшая вермахту (в отличие от плохо вооруженной польской армии). Но они сдались без единого выстрела. Как потом прибалты – Сталину.
А вот Финляндия дралась. И отстояла свой суверенитет! Хотя сравнивать финскую армию с русской абсолютно бессмысленно. Тем не менее они, несмотря на все потери, сохранили свою независимость. Даже Польша дралась. Плохо, бездарно, но дралась. А чехи – нет.
Реальные государства возникают железом и кровью, а эти все Чехословакии – это мертворожденные выдумки английских профессоров из Кембриджа! «Вылупились из плавильного котла европейской истории». Боже мой! Никогда их там не было! Независимое Чешское королевство последний раз существовало в Средневековье. А потом чешскими королями были австрийские императоры.
Или Польша: что это за государство? Ваш Маяковский писал: «Что это за географические новости?» Не знаю я никакой Польши! Нет такой страны! На чем мы и порешили со Сталиным.
– То есть для вас нет международного права?
– Хотите, я вам расскажу, что такое международное право? Это когда берут сербского президента, президента независимого, суверенного государства, члена ООН, и на основании этого международного права держат в тюрьме и судят. Непонятно, по каким законам. Это когда вторгаются в Ирак или Афганистан и убивают более миллиона мирных жителей. А потом на основании этого же международного права оккупируют эти страны, формируют марионеточные правительства, которые вешают своих политических противников.
Как это было с тюрьмой в Гуантанамо или с невыдачей американских солдат за совершенные ими военные преступления. Вот один из тысяч примеров: однажды террористы в Ираке захватили итальянскую журналистку. Итальянские спецслужбы провели операцию по ее спасению. Спасли. И вот когда они возвращались через американский блокпост, какой-то пьяный американский сержант беспричинно застрелил одного из итальянских коммандос. В Италии началось следствие. Американское командование увезло сержанта в Соединенные Штаты и отказалось его выдать! Вот что такое международное право. Это приманка для дураков. В это я должен верить?
Это все доказывает, что так называемое международное право – это право сильного, право победителя. И оно ничего общего не имеет с правдой или справедливым возмездием. Мое отличие от тех господ, которые без конца твердят о международном праве, в том, что я по крайней мере не лицемерил, а называл вещи своими именами.
Международные нормы не были моим приоритетом. Им был мой народ. Его благосостояние, благополучие и честь! Хотите, я расскажу, что такое честь? Накануне войны с Россией я имел с японцами твердый договор о том, что в июле-августе они нападут на СССР из Манчжурии. Именно это их обязательство было заложено в план «Барбаросса». Симметрично и я обязался вступить в войну с США в случае, если Япония окажется в состоянии войны с ними.
Японцы не выступили. Я считаю это фатальной ошибкой, которая стоила поражения нам всем. Однако, невзирая на такое бесчестное поведение коварных азиатов, после Пёрл-Харбора я объявил США войну, хотя у меня были все основания этого не делать. И тогда Америка еще долго оставалась бы вне игры.
Но для меня такой альтернативы не существовало. Потому что я дал слово немецкого солдата. Вот что такое честь, господин корреспондент. А вот вам пример бесчестности и коварства: я убежден, что войну с Россией спровоцировали англичане. С помощью ряда демаршей и дезинформации они избежали нашего десанта на острова.
– Есть доказательства?
– Вот реакция Черчилля, когда он узнал, что я напал на СССР: «Теперь Англия спасена». Идея немецкого десанта на Британию умерла, и вместо английских парней погибли русские. В этом смысле Черчилль свою войну выиграл, а Сталин – проиграл.
– Ну просто сплошное миролюбие. А как же ваша идея расширения Германии до нужных ей размеров?
– Неправда. Конечно, германский мир я трактую широко: собственно рейх, дельта Рейна, Бретань, Нормандия, Скандинавия и Прибалтика и, конечно, Англия. Это все – продукт германского духа. Мир тевтонов, алеманов, франков, саксов, пруссов, мир викингов, норманнов и т. д. Вплоть до Южного Тироля, до Больцано и Вероны. Вот он, германский мир, мир воинов, в котором действует единый язык, в котором действует единая культура, единая ментальность, единая мифология, единые саги, единая история противостояния с Великим Римом. Это должно было быть свободное объединение арийских народов. Я не собирался ущемлять ничьи права или суверенитет.
Но за пределами этого мира мне была нужна только нефть, поскольку, увы, внутри германского мира ее нет. Поэтому мы пошли в Африку, на Сталинград, а значит, на Баку. И если бы мы решили эту проблему и построили единый рейх, если бы мы смогли договориться со всеми, кто по каким-то причинам был против этой идеи, то рейх существовал бы до сих пор.
И, кстати, нынешний Европейский союз с его безусловным экономическим доминированием Германии – это то, что я и хотел построить. Пускай это построено на другой идеологии, но в итоге результат тот же! И сегодня, так же как 70 лет назад, в Европе есть дефицит энергоносителей.
– Вы отрицаете, что строили свой мир на доминировании одной нации?
– Нет, не отрицаю. Но это доминирование было описано в гротескных тонах. Конечно, я не такой идиот, чтобы всех остальных считать недочеловеками, близкими к обезьяне. Глупо отрицать, что Эйнштейн – гений. Если бы я был таким идиотом, я бы не смог заключить союз с японцами. Вам не кажется странным мой союз с такими расово далекими нациями, как японцы? А как вы мне объясните мою дружбу с Муссолини и Франко? Как вы мне объясните мою дружбу с Хорти, венгром? Венгры ведь кочевники, этнически совершенно неарийский народ.
Хорошо! Если вы считаете, что все перечисленные мною страны – это не более чем временные, тактические исключения, то где правило? Когда я проводил расовые чистки? Безусловно – только один пример. Только евреи и цыгане. Так, может быть, евреи и цыгане – это исключение, а все остальные – это правило? Я со всеми народами пытался найти общий язык! За меня воевал целый интернационал. Французы, итальянцы, испанцы, хорваты, чехи, украинцы, поляки, литовцы, латыши, эстонцы, финны, татары, кавказцы. Это я еще не всех перечислил. Все до единого – не арийцы…
– Одни воинские части воевали с вами, другие – за вас…
– Но это миллионы людей! Нельзя делать вид, что этого не было! Допустим, что Власов спасал свою жизнь. Хотя у меня не сложилось такого впечатления. Но Краснов с его казаками! А Шкуро с его казаками! Я их не заставлял силой служить, и они были не в плену. Казаки сами пришли, добровольцами. Надели нашу форму, принесли мне присягу и воевали против Сталина. Их печальную судьбу вы знаете. Они что, чувствовали себя ущербными, что они не немцы? Им хоть раз кто-нибудь указал на расовую неполноценность? Нет! Многие из них получили железные кресты из моих рук. Это были герои! Это были русские герои, которые боролись против большевизма.
Почему вы хотите, чтобы я согласился с советской или английской версией моей политики? Вы же у меня берете интервью не для того, чтобы убедить меня в том, что правы англичане. Вы же хотите узнать мою точку зрения!
– Нет, я пытаюсь понять вашу логику.
– Она проста: восстановить Германию, сделать мощное государство, этнически монолитное, окруженное дружественными народами, с ними торговать и вести культурный обмен. Этого хотел и Бисмарк. Если бы Германия всегда была окружена дружественными народами, у нас не было бы никаких проблем!
Я никогда не соглашусь, что Германия развязала Первую мировую войну. Также вы знаете, что это Наполеон III объявил Пруссии войну во франко-прусской войне, а Наполеон I напал на Пруссию в начале ХIХ века.
Германия всегда априори считалась военным призом для каких-то героев, которые периодически проносились туда-сюда по Европе. Почему-то все войны должны были происходить в Германии! И всегда немцы кормили вражескую армию. То шведы придут, то Наполеон, то русские туда-сюда гуляют. Что это? В Аустерлице, под Лейпцигом, у Йены – все у нас воюют. Какого черта! Теперь я буду воевать! Раз, два! Где французы? Нет французов! Три, четыре! Нет Польши!
– Итак. Ваша позиция: вот есть большая Германия…
– Но и Франция есть. Есть Испания, Италия, Венгрия, Балканы, Греция. Есть, наконец, Россия, с которой я готов был дружить. Ведь не зря же я подписывал эти чертовы пакты со Сталиным! И Англия, и Скандинавия. Ни в коей мере я не покушался ни на суверенитет Швейцарии и Швеции, ни на суверенитет моих друзей Муссолини и Франко.
Франко, кстати, не помогал мне войсками, только добровольцы. Более того, он помогал евреям уезжать, и я смотрел на это сквозь пальцы, хотя я привел его к власти. А он мне никак не помог. И ничего, я с ним поддерживал нормальные отношения.
И, кстати, кто бы пострадал от существования такой большой и сильной Германии?