История - нескончаемый спор

И, наконец, еще один эпизод. Когда в 1970 г. вышла моя монография «Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе», А.И. Данилов настоял на том, чтобы книга, представлявшая собой учебное пособие для студентов, была обсуждена и осуждена на историческом факультете МГУ. Как было выше упомянуто, за год до этого Данилов уже громил меня и других «структуралистов» и на совещании в МГУ, и на страницах журнала «Коммунист». И вот оказывается, что Гуревич не только не признал свои заблуждения, но и развернул их в целую книгу! Приказом министра высшего образования СССР и указанием секретаря парткома МГУ кафедра средневековой истории совместно с кафедрой русского феодализма должны были заняться этим ЧП. Первое обсуждение моей книги, на которое явилось большое количество читателей, в том числе и сторонников моих взглядов, было отменено. Некоторое время спустя было устроено закрытое обсуждение монографии, на которое не допускался никто помимо сотрудников обеих кафедр и в котором я, естественно, отказался принять участие, прекрасно понимая, чтб произойдет в обстановке, исключающей гласность. Если верить Е.В. Гутновой, то покажется, что она была непричастна к этой проработке, но, как явствует из ее мемуаров, именно она являлась заместителем заведующего кафедрой. Кстати, нужно отметить, что и в университете, и в Институте всеобщей истории С.Д. Сказкин практически значился как своего рода зитцпредседатель, ибо реально делами вершили окружавшие его лица. Перед началом этого собрания референт С.Д. выразил надежду, что тот не допустит расправы над Гуревичем. Сказкин со свойственным ему благодушием заверил его, что все будет очень хорошо и пристойно. Однако несколько минут спустя сам же, открывая заседание, квалифицировал мою книгу как «антимарксистскую», «структуралистскую» и «вредную для студентов». Таким образом было провозглашено «приглашение на казнь», и вся «королевская рать» накинулась на мое учебное пособие. Здесь речь идет не о судьбе моей книги, а о деяниях высокочтимого С.Д. Сказкина. Когда в конце обсуждения Л.М. Брагина робко поставила вопрос, не следовало ли бы рассмотреть научное содержание книги Гуревича, то Сказкин возразил: сие не входит в задачи данного совещания. Комментарии излишни.

Остается добавить, что гриф учебного пособия был снят с моей книги, но в тогдашних условиях официальная критика какого-либо произведения воспринималась интеллектуальной средой в качестве положительной рекомендации. Вскоре после этого Сергею Даниловичу и было присвоено звание 1ероя Социалистического Труда, и я невесело шутил, что по крайней мере одним из пяти лучиков золотой звезды он был обязан мне.

Вышеприведенные эпизоды деятельности С.Д. Сказкина сами по себе едва ли могут показаться существенными. Но они вплетались в ткань повседневной жизнй как его самого, так и его научного окружения. Н.А. Сидорова, А.И. Данилов и С.Д. Сказкин воплощали в себе весьма разные и подчас диаметрально противоположные черты человеческой личности, и соответственно, оценка их не может быть одинаковой. Данилов и Сидорова активно и вполне сознательно строили свою официальную карьеру, тогда как Сказкин скорее выглядел игрушкой судьбы. И его безволие, порождаемое страхом, лишало его способности активно противостоять тем роковым тенденциям, которые восторжествовали в нашей науке в 50-70-е годы. Видит Бог, я тогда не держал обиды на Сергея Даниловича за действия и высказывания, так или иначе направленные против меня, и теперь вспоминаю о нем неизменно с теплотой. Упомянутые выше эпизоды суть симптомы болезни, которая в разных формах и в неодинаковой степени охватила далеко не его одного.

Я остановился на фигуре академика Сказкина не только потому, что ему посвящена отдельная глава в мемуарах Е.В. Гутновой, но и по той причине, что на его психике страх оставил неизгладимые следы. Это страх, социальные и идеологические корни коего очевидны, в конечном итоге и погубил С.Д. Сказкина как исследователя.