История космического соперничества СССР и США

На фото:старт первого в Соединенных Штатах пилотируемого космического летательного аппарата с мыса Канаверал (пилот: Алан Шепард, май 1962 года)

5. Ворота в космос

«По вечерам мы все выходили на улицу, прочь от источников света, и ждали появления быстро движущейся бледной звездочки, которую мы забросили в небо», — рассказывал Святослав Лавров, инженер, который сотрудничал с Сергеем Королёвым при разработке советских спутников первого поколения. В 50-х годах Лавров принадлежал к избранному кругу русских, которые обладали доступом к советской космической программе, поэтому он испытывал глубокое чувство гордости за советскую космическую победу. Для Лаврова, как и для огромного числа людей на Земле в октябре 1957 года, «бледная звездочка» в ночном небе в самом деле возвестила наступление новой космической эры.

Земляне смотрели на «Спутник-1» как на неожиданное и вызывающее изумление достижение техники. И все-таки земное происхождение его оставалось окутанным тайной, даже для большинства русских. Еще во время полета Гагарина в апреле 1961 года Москва почти ничего не делала, чтобы рассеять эту таинственность, только неясно намекала на безымянный «космодром» как на место своих космических представлений. Гагарин скрывал место запуска ракет даже от своих близких, и его мать узнала о его историческом полете только из сообщения по радио. Однако со временем мир узнал, что русские запускают свои космические аппараты и пилотируемые космические корабли с отдаленного места, расположенного в Казахстане, которое позднее назовут Байконуром. Именно отсюда был «заброшен в небо», по выражению Лаврова, первый советский спутник.

Застройка Байконура, если сравнить ее с комплексом НАСА на мысе Канаверал, по своей конструкции напоминала сооружения новой космической эры, как это представляли в конце 50-х годов. Обе площадки воплощали как эстетически, так и по назначению концепцию более смелую и честолюбивую, чем просто космический испытательный полигон. И Байконур и мыс Канаверал и тогда и теперь легче всего представить как «космопорты», комплексы, построенные для завоевания космоса. Являясь средоточием соперничества, они требовали значительных капиталовложений и многочисленных рабочих рук. Каждый комплекс занимал огромную площадь и имел многочисленные взлетные площадки, громадные здания, где собирались ракеты, центры управления полетами, топливные установки и оборудование, хранилища горючего, тренировочные комплексы и жилые помещения. Каждый космический центр, в свою очередь, для поддержания своей программы космических исследований нуждался в смежных учреждениях — конструкторских бюро, исследовательских центрах, производственных предприятиях, глобальной сети слежения и постов связи. Именно Байконур и мыс Канаверал, а не «Спутник-1», стали долговременными символами новой космической эры.

Являясь главными выходами в космос, Байконур и мыс Канаверал отличались и по доступности, и по своему общему стилю, представляя контраст, который отражал отчасти две различные политические культуры. Байконур попросту был закрытым миром, всегда далеким и недоступным, военной территорией, тщательно упрятанной от людских испытующих взглядов. По иронии судьбы, космодром был построен накануне XX съезда партии, на котором было разоблачено столько секретов сталинской эпохи. Так называемая «оттепель» при Никите Хрущеве не изменила, однако, советскую практику окружать зарождающуюся космическую программу строгой секретностью, учитывая ее тесную связь с военными. Все, кто работал на Байконуре, прежде всего Сергей Королёв, оставались анонимными героическими фигурами, не известными по именам советскому народу.

И наоборот, мыс Канаверал, даже с его засекреченными военными космическими программами, действовал большей частью в общедоступном режиме, причем НАСА — гражданская организация — курировало перспективную космическую программу запуска спутников и пилотируемых космических полетов. На мысе Канаверал НАСА представляло американскую космическую программу так, чтобы вызвать общественную поддержку и, что особенно важно, одобрение Конгресса. Американская печать и средства массовой информации приветствовали открытость НАСА и награждали ее благоприятным, по большей части, освещением, привычно представляя астронавтов как героев. Тем не менее американская космическая программа всегда подвергалась общественной критике, если запланированные полеты терпели неудачу. Более того, с самого начала НАСА столкнулось с критиками, которые доказывали, что программа агентства была слишком экстравагантной и пилотируемые космические полеты не являются рентабельными.