История, конца которой нет

— А как же я туда проникну? Разве еще не поздно? — с огорчением спросил Бастиан. — Наверно, я опоздал…

— Есть только одно желание, которое укажет туда дорогу: твое последнее желание. Бастиан испугался.

— Аюола, ведь в расплату за каждое мое желание, исполненное ОРИНОМ, я всегда что-нибудь забывал. И в этот раз тоже так будет?

Помедлив, она кивнула.

— Но ведь я этого даже не замечу!

— А раньше ты разве что-нибудь замечал? Того, что ты забыл, ты уже знать не можешь.

— А что я забуду теперь?

— Я скажу тебе, когда придет время. А не то ты постараешься этого не забыть.

— Значит, я должен все потерять? Все, все?

— Ничто не теряется, — сказала она. — Только превращается одно в другое.

— Но тогда мне, наверно, надо торопиться, — забеспокоился Бастиан. — Нельзя больше здесь оставаться… Она погладила его по голове.

— Не думай об этом. Сколько пробудешь, столько и пробудешь. А когда проснется твое последнее желание, ты ведь об этом узнаешь. И я тоже.

С этого дня и правда что-то начало изменяться, хотя сам Бастиан ничего такого не замечал. Но, видно, Дом Превращений постепенно оказывал на него влияние. И, как все настоящие превращения, все шло медленно и незаметно — ведь и деревья так растут.

Дни бежали за днями, а лето все не кончалось. Бастиан был по-прежнему счастлив, что Аюола Цветущая балует его, словно маленького. И плоды ее казались ему все такими же сладкими, как в первый день. Но понемногу он утолил свой ненасытный голод. Теперь он ел их уже не с такой жадностью, и она заметила это, но не сказала ни слова. Он чувствовал, что уже насытился даже ее заботой и нежностью. И по мере того как его потребность во всем этом убывала, в нем пробуждалось желание совсем иного рода. Оно очень сильно отличалось от всех его прежних желаний. Ничего подобного он еще никогда не испытывал. Ему хотелось самому научиться любить. С удивлением и грустью он понял, что этого он не умеет. Желание становилось все сильнее, превращаясь в тоску.

И вот однажды вечером, когда они сидели за ужином, он заговорил об этом с Аюолой Цветущей. Выслушав все, она долгое время глядела на него молча. Выражение ее лица было ему непонятно.

— Вот теперь ты нашел свое последнее желание, — сказала она. — Твое Истинное Желание — это желание любить…

— Но почему я этого не могу, Аюола?

— Ты еще сможешь, но только когда напьешься Живой Воды, — ответила она. — И тебе нельзя вернуться обратно в свой Мир, не принеся этой воды другим.

Бастиан молчал. Он был в смятении.

— А ты? — спросил он. — Ты тоже пила Живую Воду?

— Нет, — ответила Аюола, — со мной тут немного по-другому. Мне только нужен кто-нибудь, кому я могу дарить то, чего у меня слишком много.

— Так, значит, это была не любовь?

Аюола на минутку задумалась, потом ответила:

— Это было то, чего ты себе пожелал.

— Значит, создания Фантазии тоже не могут любить — вот как я? — спросил он робко.

— Говорят, есть среди нас и такие, которые могут пить из родника Живую Воду, их совсем немного, — тихо ответила она. — Только никто не знает, кто они. Существует предсказание, хоть мы и редко о нем упоминаем, что когда-нибудь, в далеком будущем, люди принесут в Фантазию любовь. Тогда оба Мира сольются и станут единым. Но что это значит, я не знаю.

— Аюола, — проговорил Бастиан так же тихо, — ты обещала, что, когда придет время, скажешь мне, что я забыл ради моего последнего желания. Это время пришло, правда?

Она кивнула:

Сейчас ты забыл отца и мать. И у тебя уже ничего не осталось, кроме твоего имени.

Бастиан задумался.

— Отца и мать? — переспросил он в раздумье, пытаясь что-то припомнить. Но слова эти больше ничего для него не значили. — Что же мне теперь делать? — спросил он.

— Придется тебе меня покинуть, — ответила она, — твое время в Доме Превращений уже прошло.

— А куда же мне идти?

— Тебя поведет твое последнее желание. Не теряй его!

— Мне прямо сейчас уходить?

— Нет, уже поздно, стемнело. Завтра утром, на рассвете. У тебя осталась еще одна ночь в Доме Превращений. А теперь пойдем спать.

Бастиан встал и подошел к ней. Только сейчас, когда он к ней приблизился, он заметил в полутьме сумерек, что все ее цветы поблекли и увяли.

— Не печалься обо мне, — сказала она. — И завтра утром тоже не огорчайся. Иди своим путем! Тут все правильно. Спокойной ночи, мой хороший!

— Спокойной ночи, Аюола Цветущая, — негромко проговорил Бастиан.

Потом он поднялся в свою комнату.

Спустившись вниз на следующее утро, он увидел, что Аюола все еще сидит на том же месте. Все ее листья, цветы и плоды опали. Она сидела, закрыв глаза, похожая на засохшее черное дерево. Долго стоял перед ней Бастиан и глядел на нее. И вдруг распахнулась дверь в сад.

Прежде чем выйти на простор, он еще раз обернулся назад и сказал, сам не зная кому — Аюоле ли, дому или им обоим:

— Спасибо, спасибо за все!

И вышел в открытую дверь.

В эту ночь, оказывается, наступила зима. Снег был по колено Бастиану, а от цветущих зарослей роз остался лишь голый кустарник с шипами. Было безветренно, морозно и очень тихо.