История Испании

После манифеста хунт каталонские депутаты призвали к созыву Парламентской ассамблеи. Она открылась 19 июля в Барселоне. В состав Ассамблеи вошли либералы-реформисты, республиканцы, каталонские националисты и единственный избранный туда социалист Пабло Иглесиас. Речь шла об адекватном ответе на декреты Дато о введении чрезвычайного положения и остановке деятельности кортесов, а также об обращении к королю с требованием созыва Учредительных кортесов для реформы конституции. Правительство сначала смирилось с созывом Ассамблеи, а затем распустило ее. Депутаты разошлись, так и не выполнив своих первоначальных намерений — Ассамблея не превратилась во временное правительство, а конституционный процесс не начался. Однако за несколько месяцев до этих событий социалисты заключили соглашение с НКТ об организации всеобщей революционной бессрочной забастовки с республиканскими целями. Теперь они решили исполнить договор и поддержать уже начавшуюся стачку железнодорожников. Всеобщая забастовка была объявлена в самый неблагоприятный момент, в оборонительных, а не наступательных целях[374]. Военные, от которых рабочие ожидали поддержки, подавили забастовку, не обращая внимания на количество убитых и раненых. Парламентарии — реформисты и республиканцы — наблюдали за репрессиями издалека.

Дато остался во главе правительства, а король не собирался удовлетворять требования оппозиции. Альфонсо XIII боялся, что в Испании может произойти революция, подобная Русской, покончившей с династией Романовых. Он обратился за поддержкой к старой политической элите, но все же отказался от системы чередования партий. Король предложил кандидатуру Гарсиа Прието на пост премьер-министра, поручив ему формирование так называемого «правительства концентрации», в которое вошли бы и консерваторы, и либералы. Это правительство просуществовало до тех пор, пока Маура не внял просьбам короля и не возглавил так называемое «национальное правительство» (иная версия «правительства концентрации»), в которую вошла вся «политическая аристократия», от Дато до Романонеса, от Альбы до Камбо. От него ожидали гарантий существования монархии. Тем временем Первая мировая война приближалась к концу, старый мир уходил в прошлое, и в испанском Королевском дворце только и говорили, что о двойном отречении Гогенцоллернов[375], падении династии Габсбургов, разложении Австро-Венгрии, гибели дома Романовых и ликвидации Османской империи.

Вернемся на улицы. Испанское общественное мнение восприняло конец Первой мировой войны как предзнаменование великих перемен. Если после трех лет войны в Европе традиции отживали свое, разве в Испании может быть иначе? — такой вопрос звучал со страниц прессы. Ответ был очевиден: пришло время для обновления, для уничтожения и прежней Испании, и прежней политики. Последний (с марта 1918 г.) проект «национального правительства» с Маурой во главе, который внушал такие надежды, — люди обнимались на улицах — теперь трещал по швам. Перемены были неизбежны, но если традиционные партии не в состоянии их осуществить, то кто отважится укротить такого зверя, как старая политическая система? Наверное, это партии, которые, не выступая против системы, пока не имели возможности стать частью системы: реформисты и сторонники децентрализации, т. е. каталонские националисты, вернувшиеся в Барселону. Они были убеждены, как считал Камбо, что «настало время поставить вопрос о полной автономии Каталонии». Хулиан Бестейро, один из лидеров социалистов, с ним согласился: спор между большими и малыми национальностями, говорил он в Конгрессе депутатов, — это спор, порожденный войной, и только война должна положить ему конец, что приведет к кризису государства. Бестейро обещал отстаивать автономию Каталонии или ее национальное самоопределение как программу освободительного движения, «движения за освобождение от тирании централизованного государства, от которой страдаем мы все».