История империи монголов. До и после Чингисхана

«Чингиз-хан сказал: „Народ, у которого сыновья не следовали биликам[26] отцов, а их младшие братья не обращали внимания на слова старших братьев, муж не полагался на свою жену, а жена не следовала повелению мужа, свекоры не одобряли невесток, а невестки не почитали свекоров, великие не защищали малых, а малые не принимали наставлений старших, великие стояли близко к сердцам [своих] служителей и не привлекали на свою сторону [сердца] бывших вне их окружения, люди, пользовавшиеся [всеми] благами, не обогащали население страны и не оказывали [ему] поддержки, пренебрегали обычаем и законом, соображениями разума и обстоятельства, и по этой причине [становились] противниками управителей государства: у такого народа воры, лжецы, враги и [всякие] мошенники затмевали солнце на его собственном стойбище, иначе говоря, его грабили, кони и табуны его не обретали покоя, а лошади, на которых, [идя в походы], выезжали передовые отряды, до того изнурялись, что, естественно, эти лошади падали, подыхая, сгнивали и превращались в ничто“.

Еще он сказал: „Если великие люди [государства], бахадуры и эмиры, которые будут при многих детях государей, что появятся на свет после сего, не будут крепко держаться закона, то дело государства потрясется и прервется, будут страстно искать Чингиз-хана, но не найдут [его]!“

Еще он сказал: „Только те эмиры туманов, тысяч и сотен, которые в начале и конце года приходят и внимают биликам Чингиз-хана и возвращаются назад, могут стоять во главе войск. Те же, которые сидят в своем юрте и не внимают биликам, уподобляются камню, упавшему в глубокую воду, либо стреле, выпущенной в заросли тростника, [и] тот и другая бесследно исчезают. Такие люди не годятся в качестве начальников!“

Еще он сказал: „Каждый, кто в состоянии содержать в порядке свой дом, в состоянии содержать в порядке и [целое] владение [мулк]; каждый, кто может так, как это положено, выстроить к бою десять человек, достоин того, чтобы ему дали тысячу или туман: он сможет выстроить их к бою“.

Еще он сказал: „Каждый, кто может очистить от [зла] свое внутреннее, может очистить от воров [целое] владение“.

Еще он сказал: „Каждого эмира десятка, который не в состоянии построить к бою своего десятка, мы обвиним вместе с женой и детьми, а из его десятка выберем кого-нибудь в качестве эмира, и таким же образом мы [поступим с эмирами] сотен и тысяч и эмиром-темником!“

Еще он сказал: „Можно в любом месте повторить любое слово, в оценке которого согласны три мудреца, в противном случае на него полагаться нельзя. Сравнивай и свое слово и слово любого со словами мудрых; если оно будет [им] соответствовать, то может быть сказано, в противном случае [его] не надо произносить!“

Еще он сказал: „Каждому, кто пойдет к старшему, не должно ничего говорить до тех пор, пока этот старший не задаст вопроса. И тогда пусть он согласно этому вопросу даст должный ответ, потому что, если он произнесет [свое] слово прежде [вопроса], то хорошо, если его услышат, в противном случае он будет ковать холодное железо“.

Еще он сказал: „Добрым можно назвать только такого коня, который хорошо идет и откормленным и в полтеле, и одинаково идет, будучи истощенным. Коня же, который хорошо идет [только] в одном из этих трех состояний, добрым назвать нельзя!“

Еще он сказал: „Старшие эмиры, кои суть начальники, и все воины должны, когда они выступают в поход, каждый установить свое имя и военный клич, подобно тому как они назначают свои имена, когда выезжают на охоту, всегда молясь всевышнему господу, привязавшись к нему [всем] сердцем, да просят устройства восьми сторон, дабы силою извечного господа охватить [все] четыре стороны [света] сразу“.

Еще он сказал: „Среди [мирного] населения будьте смирны, как малый теленок, а во время войны кидайтесь в бой, как голодный ястреб, бросающийся на дичину“.

Еще он сказал: „Слово, которое сказали, подумав: хорошее ли оно? — раз сказано всерьез или в шутку, [все равно] его нельзя вернуть“.

Еще он сказал: „Мужчина — не солнце, чтобы [одновременно] показываться людям всюду. Жена, когда ее муж уезжает на охоту или на войну, должна содержать дом в порядке и прибранным с тем, чтобы, когда посол либо гость остановятся в доме, он увидел бы все в порядке, а она сделала хорошее кушанье и приготовила все, что нужно гостю. [Такая жена] естественно создает хорошую репутацию мужу, подымает его имя, и [муж ее] на общественных собраниях возвысится, словно гора. Хорошие качества мужа узнаются по хорошим качествам жены. Если жена дурна и неразумна, беспутна и непорядлива, то и муж по ней познается!“

Еще он сказал: „Впору смут должно так ездить, как, говорят, ездил Даракай-Ухэ из племени катакин: он ехал в смуту; с ним было два нукера. Они издали заметили двух всадников. Нукеры сказали: „Нас трое, нападем на них, их [только] двое!“ Тот ответил: „Так же как мы их увидели, так же и они должны были нас увидеть, нападать [на них] не следует!“ И, ударив коня плетью, ускакал. Затем выяснилось, что одним из тех двух [всадников] был Тимур-Уха из племени татар и что он посадил [заранее] в ущелье в засаду около пятисот человек из своих нукеров, а сам показался с тем, чтобы, когда эти три всадника нападут на него, он, обратившись в бегство, кинется в то место [засады] и схватит их [там] с помощью сидящих в засаде нукеров. Но Даракай-Уха догадался об этом и ускакал. В тех окрестностях он имел двадцать других нукеров, он соединился с ними и всех [благополучно] вывел. Смысл [этого рассказа] таков: в делах необходимы осторожность и осмотрительность“.

Еще он сказал: „Нет бахадура, подобного Есунбаю, и нет человека, подобного ему по дарованиям! Но так как он не страдает от тягот похода и не ведает голода и жажды, то считает всех прочих людей, нукеров и ратников, находящихся с ним, подобными себе в [способности] переносить тяготы [походов], они же не в силах [их переносить]. По этой причине он не годен быть начальником. Достоин же быть таковым [лишь] тот человек, который сам знает, что такое голод и жажда, и судит по этому о состоянии других, тот, который в пути идет с расчетом и не допускает, чтобы [его] войско голодало и испытывало жажду, а скот отощал“.

Еще он сказал: „Так же, как и наши купцы приходят с ткаными золотом одеждами и добрыми вещами и твердо уверены в получении барыша с этих материй и тканей, то и эмиры войска должны хорошенько обучить сыновей метанию стрел, верховой езде и единоборству и упражнять их в этих делах. И такими сделать [их] отважными и неустрашимыми, чтобы они были подобны настойчивым купцам по тем искусствам [изворотливости и предприимчивости], которые они знают“.

Еще он сказал: „Когда человек, пьющий вино и водку, напьется, он становится слеп, — ничего не в состоянии видеть; он становится глух — не слышит, когда его зовут; он становится нем, — когда с ним говорят, — не в состоянии ответить. Когда он напьется, то похож на человека при смерти: если он захочет сесть прямо, то не будет в состоянии [этого сделать], точно так, как оцепенел бы и обалдел человек, которого хватили по голове. В вине и водке нет ни пользы, ни разума, ни доблестей, и нет также доброго поведения и доброго нрава: [во хмелю люди] совершают дурные дела, убивают и ссорятся. [Вино] удерживает человека от того, что он знает, и от искусств, которыми он обладает, оно становится завесою [или преградою] на его пути и для его дела. И он бывает таким, что теряет определенный путь и, [как помешанный], внеся пищу и скатерть в огонь, [потом погружает] их в воду. Государь, который пристрастен к вину и водке, не в состоянии вершить великих дел и издавать билики и [устанавливать] важные обычаи; эмир, пристрастный к вину и водке, не в состоянии держать в порядке ни дела тысячи, ни сотни, ни десятка [своего войска] и не в состоянии завершить их [благополучно]. Телохранителю, который пристрастен к вину, строжайше воздастся, его постигнет великая кара.

Если уж нет средства против питья, то человеку нужно напиться три раза в месяц. Как только [он] перейдет за три раза, — совершит [наказуемый] проступок. Если же в течение месяца он напьется [только] дважды, — это лучше, а если один раз, — еще похвальнее, если же он совсем не будет пить, что может быть лучше этого?! Но где же найти такого человека, который [совсем] бы не пил, а если уж таковой найдется, то он должен быть ценим!“

Еще он сказал: „Если кто-нибудь из нашего уруга единожды нарушит Ясу, которая утверждена, пусть его наставят словом. Если он два раза [ее] нарушит, пусть его накажут согласно билику, а на третий раз пусть его сошлют в дальнюю местность Балджин-Кулджур. После того, как он сходит туда и вернется обратно, он образумится. Если бы он не исправился, то да определят ему оковы и темницу. Если он выйдет оттуда, усвоив адаб, и станет разумным, тем лучше, в противном случае пусть все близкие и дальние [его] родичи соберутся, учинят совет и рассудят, как с ним поступить“.

Еще он сказал: „Каждый из эмиров тумана, тысячи и сотни должен содержать в полном порядке и держать наготове свое войско с тем, чтобы выступить в поход в любое время, когда прибудет фирман и приказ, безразлично, ночью или днем!“

Еще было им сказано: „[Величайшее] наслаждение и удовольствие для мужа состоит в том, чтобы подавить возмутившегося и победить врага, вырвать его с корнем и захватить все, что тот имеет; заставить его замужних женщин рыдать и обливаться слезами, [в том, чтобы] сесть на его хорошего хода с гладкими крупами меринов, [в том, чтобы] превратить животы его прекрасноликих супруг в ночное платье для сна и подстилку, смотреть на их розоцветные ланиты и целовать их, а их сладкие губы цвета грудной ягоды сосать!“».