«Среди снаряжения, имевшегося у [Хумайун] падишаха, — писал Хайдар, — было семьсот повозок, каждую из которых тянули четыре пары быков, и на каждую повозку клали румийское [69] орудие, которое выбрасывало ядра весом в пятьсот мискалей[70]. В те дни я много раз наблюдал, как с вершины возвышенности они безошибочно попадали в едва только показавшегося всадника. И имелось еще восемь больших пушек, каждую из которых тащило восемь пар быков. Каменные ядра для них не подходили — рассыпались, и в них применялись ядра из семи сплавов, каждое из которых весило пять тысяч мискалей, и стоимость каждого была один бадра — двести мискалей серебром. Ими стреляли на расстояние одного фарсаха.
Когда воины стали разбегаться, мы посоветовались и решили, что поскольку войско и без битвы распадается, то следует вступить в сражение, чтобы, если даже дело примет нежелательный оборот, люди не осуждали, что такую страну, как Индия, такие-то слепцы выпустили из рук, даже не вступив в сражение. И другое: если воины перейдут реку, никто больше не сможет бежать. По этим причинам мы перешли реку».
Дальнейшее оказалось кошмаром. Вдруг начался сильнейший ливень, в условиях Индии это было надолго. Все вокруг превратилось в грязь. Эмиры Хумаюна страшно перепугались при виде войска Шир-хана, они предпочли не развертывать, а спрятать свои знамена, чтобы Шир-хан не мог опознать руководителей сражения. Войско Шир-хана, напротив, ощущало вкус предстоящей победы. И вполне понятно, что при таком настроении Шир-хан одержал победу быстро и легко.
Хайдар писал с горечью: