Создаваемые фокейцами колонии имели разный характер. Это были и подлинные города, хотя и небольшие, как Майнака и Эмпорион, и торговые фактории (не исключено, что сначала таковой была Рода, хотя никаких доказательств такой гипотезы нет), и простые якорные стоянки, служившие вехами на пути к Тартессу (видимо, такова была первоначальная роль Гемероскопия, как показывает само его название). Устанавливая контакты с местным населением, греки, естественно, влияли на него. В иберской культуре проявляется определенное эллинское влияние, но говорить о грецизирующей цивилизации, как это было сориентализирующей цивилизацией Тартесса, невозможно. Вероятно, сам характер греко-испанских связей, преимущественно чисто торговых, препятствовал этому.
Глава V. Изменения в середине тысячелетия
Фокейцы и карфагeняне
Появление фокейских колоний на крайнем западе Средиземноморья усложнило ситуацию в этом регионе. Представление о существовании в древности двух монолитных блоков — греческого и финикийского, — резко противостоящих друг другу, не соответствует действительности. Во времена Гомера финикийцы часто посещали Грецию, и хотя отношение к ним было недружественным, они долго были по существу чуть ли не единственной связью Эллады с внешним миром, а затем они повлияли на появление ориентализирующей культуры Греции[442]. С началом Великой греческой колонизации эллины, пожалуй, стали играть более активную роль в сношениях с Финикией, создав в Восточном Средиземноморье несколько своих опорных пунктов[443]. На западе греко-финикийские отношения тоже развивались более или менее мирно и взаимовыгодно. Эвбейцы с Питиуссы и из Кимы и финикийцы Сардинии и Сицилии поддерживали достаточно тесные экономические контакты[444]. Финикийские колонисты на западе не проводили и, видимо, не могли проводить политику закрытия своих сфер торговли. Они были вынуждены допускать греков в эти сферы, а в ряде случаев служили посредниками, извлекая выгоду из такого положения.
Иную позицию занимал или, может быть, стал занимать начиная с VI в. до н. э. Карфаген. Превратившись в значительный торговый и ремесленный центр, он вскоре приступил к созданию своей державы и начал проводить избирательную политику по отношению к своим реальным или потенциальным конкурентам. Как показывают договоры Карфагена с Римом, карфагеняне открывали одни рынки, которые, по-видимому, считали держать открытыми более выгодным, и резко ограничивали, а то и вовсе закрывали другие. Самый ранний из этих договоров датируется 509 г. до н. э. (Polyb. Ill, 22). Но, вероятно, такая политика стала проводиться раньше.
Фокейцы, обосновавшиеся на западе, для которых торговля была важнейшей стороной их жизни, были заинтересованы в сравнительно хороших отношениях как с окружающей туземной средой, так и с уже находившимися в этом регионе финикийцами[445]. С другой стороны, их стремление, как и всяких торговцев, к максимальной прибыли не могло не вести к столкновениям и с туземцами, и с финикийцами, особенно карфагенянами, закрывающими свои рынки. Недаром уже вскоре после основания Массалии, совершившегося мирно и с полного согласия туземного правителя (lust. XLIII, 3, 4-13; FHG II, Arist. fr. 239), началась война с преемником этого правителя (lust. XLIII, 4, 3-10). Так же, кстати, сложились и отношения фокейцев, создавших Лампсак в Малой Азии, с местным племенем бебриков, которые сначала пригласили фокейцев, а затем пытались их уничтожить (F Gr Hist IIIA, Charon von Lamps, fr. 7).
Подобный путь прошел и Эмпорион, у которого период хороших и мирных отношений с соседями был дольше. Но примерно около 300 г. до н. э. и произошел конфликт, заставивший эмпоритов принять строгие меры по охране своего города, подобные массалиотским (Liv. XXXIV, 9; ср. lust. XLIII, 4,11)[446]. С финикийцами же, как и с этрусками, Эмпорион поддерживал достаточно хорошие отношения, как это видно из обилия финикийской и карфагенской, особенно эбеситанской, а также этрусской керамики в Эмпорионе и эмпоританской на Питиуссе[447].
Массалиоты же с первых шагов своей истории вступили в конфликт с Карфагеном.