История древней Испании

Первые следы греческого присутствия в Испании относятся приблизительно к первой половине и середине VIII в. до н. э.[362] Найдены античные вещи вместе с финикийским материалом, гораздо более обильным; их нахождение в Онобе, с которой столь активно торговали финикийцы, и в финикийских колониях средиземноморского побережья, а также сходство с материалами в собственно Финикии и других местах финикийской торговли доказывают, что греческие вещи привозили в Южную Испанию финикийцы[363]. То, что греческий материал представлен в значительной степени аттическими амфорами, говорит о том, что финикийские купцы реэкспортировали, видимо, аттическое масло[364]. Находка обломка греческой амфоры с финикийским граффити[365] подтверждает это. Тем же путем попадали на Пиренейский полуостров и некоторые бронзовые изделия Эллады, такие как коринфский шлем или родосская ойнохоя[366]. Диодор (V, 35) говорит о торговле финикийцев испанскими металлами в том числе и в Греции. Таким путем, вероятнее всего, попала в Грецию тартессийская бронза, которой, по Павсанию (VI, 19,2), ссылающемуся на элейцев, отделал сокровищницу сикионский тиран Мирон в благодарность за победу на 33-й Олимпиаде, т. е. в 648 г. до н. э. Сокровищница едва ли построена много позже[367].

Об Испании греки долго не имели никакого представления. Если микенцы и знали что-то об этой стране, то эти знания сохранялись в виде неясных указаний мифологии на какие-то далекие западные земли, где заходит солнце, располагается волшебный сад Гесперид, живут Горгоны, находятся острова блаженных. Для Гесиода (Theod. 1013—1016) относительно реальный западный край земли — страна тирренов, т. е. этрусков, над которыми царствуют Атрий и Латин. С одной стороны, эти имена говорят о знакомстве поэта с какими-то реалиями Запада, но с другой — их земля не полуостров, как в реальности, а «святые острова». И это несмотря на уже давно идущую колонизацию на Западе, в которой активное участие принимали эвбейцы, от которых Гесиод вполне мог узнать об этом крае мира[368]. Через некоторое время сицилиец Стесихор (конец VII или, скорее, начало VI в. до н. э.) уже знает Тартесс и его богатства (Strabo III, 2, 11). Но ко времени Стесихора эллины уже установили прямые связи с Тартессом. В конце, вероятно, VI в. до н. э. испанский материал был уже довольно обильно представлен в «Хорографии» Гекатея, хотя этот материал был ограничен побережьем и неглубоким хинтерландом[369].

О первом непосредственном контакте греков с Тартессом рассказывает Геродот (IV, 152), по словам которого самосец Колей, желавший плыть в Египет, был бурей унесен через все Средиземноморье за Геракловы Столбы и прибыл в Тартесс, где самосцы нашли «нетронутый рынок» ('??????? '????????). Из этого нетронутого рынка самосцы извлекли столько богатства, что десятина, на которую они сделали чашу в дар Гере, составляла 6 талантов. Геродот прибавляет, что никто еще не приобретал такого богатства, кроме эгинца Сестрата, сына Лаодаманта. Находка в Грависке (Этрурия) посвящения Аполлону, сделанного эгинцем Состратом[370], косвенно подтверждает историчность плавания Колея. Археологическим подтверждением является находка в самосском Герайоне гребней из слоновой кости, аналогичных находимым в Тартессиде. Найдены они среди материала, датируемого 710—640/30 гг. до н. э.[371] По Геродоту, плавание Колея состоялось сравнительно незадолго до основания Кирены, которое произошло в 632 или 631 г. до н. э.[372] Так что датировать, по-видимому, само плавание можно приблизительно 40—30 гг. VII в. до н. э. Разумеется, принимать всерьез сообщение о буре, отнесшей Колея от берегов Египта к Тартессу, трудно. Мотив бури, резко отклоняющей мореплавателей от избранной цели, част в мифологии. Буря принесла корабли Одиссея от Киферы к земле лотофагов (Нот. Od. IX, 80—84), буря угнала и Менелая в далекие страны (Нот. Od. III, 319—323). Буря как виновница открытия далеких земель постоянно присутствовала в мысли эллинов. Поэтому не удивительно, что этот мотив возник и в рассказе о путешествии Колея. Это, однако, не основание сомневаться в историчности самого путешествия[373]. Самосцы поддерживали связи с финикийцами, и вполне возможно, что в действительности Колей следовал путем, уже известным ему от финикийцев[374].

Путешествие Колея осталось единичным эпизодом в истории Самоса. Мы не знаем ни о каком-либо другом самосском путешествии в Испанию в архаическую эпоху. Интересы Самоса в то время были направлены в другую сторону. Греками, установившими более прочные контакты с Испанией, стали фокейцы.