История балтийских славян

Послы бодричей и велетов явились к императору, вероятно, с обоюдными жалобами, и просили его посредничества, как бывало при Карле Великом. Между обоими племенами произошла война, в это ли именно время, или несколько прежде – неизвестно. Летописец, по-видимому, указывает на то, что в ней участвовали преимущественно восточные ветви бодричей, непосредственные соседи велетов. Впрочем, об этой войне мы знаем только, что в ней погиб в битве великий князь велетский, Люб. Этот Люб, по словам летописца, владел Велетской землей вместе со своими братьями; но, поскольку он был старший, то верховная власть принадлежала ему. Он оставил двух сыновей, Милогостя и Целодрага. Народ велетский поставил великим князем или «королем» Милогостя, как старшего сына. Замечательно, что верховная власть не перешла, как бывало в древнее время у других славян, к старшему в роде, то есть к брату убитого князя: это избрание совершилось, по замечанию нашего летописца, согласно народному обычаю. Но затем велеты увидели, что Милогость был недостоин своего сана; тогда они низложили его и провозгласили великим князем младшего брата. Оба, и Милогость и Целодраг, явились в мае месяце 823 года к императору, который в то время снова держал сейм во Франкфурте, и предложили свой спор на его решение. Таково было уже тогда нравственное влияние Западной монархии на мелкие и вечно разъединенные племена балтийских славян! Людовик велел узнать, на чьей стороне действительно воля велетского народа. Иначе он поступить не мог; решение, противное желанию народному, надобно бы было привести в исполнение войной, к которой император не имел охоты, а освящение, данное им народному выбору, составляло для Германии важное нравственное завоевание. Когда Людовик получил удостоверение, что народ велетский действительно стоит на стороне младшего брата, то он утвердил его великим князем, но, отпуская обоих, одарил также и отставленного князя и заставил того и другого дать присягу в верности и в дружбе между собою.

На том же франкфуртском сейме возобновились обвинения против Чедрага, великого князя бодричей, вероятно, со стороны начальников саксонской украйны. Опять стали твердить императору, что он неверен Германии, и подкрепляли подозрения в измене тем, что он долго, под разными предлогами, не являлся ко двору императорскому. Людовик отправил к нему посольство (823 год). Бодрицкий князь старался сохранить мирные отношения к немцам, и когда это посольство поехало обратно, он дал ему в спутники нескольких почетных людей из своего народа, которые его именем обещали императору, что он скоро явится к нему лично. Действительно, он еще в конце того же года, в сопровождении некоторых старшин (вероятно, князей и жупанов) земли Бодрицкой, приехал во Францию, в Компьен, где имел любимое свое пребывание император Людовик. Западный государь признал уважительными извинения, какие он представил о своем долгом отсутствии; «в разных других отношениях, – прибавляет германский летописец, – Чедраг казался виновным», (мы знаем, какого рода были провинности его), но все это было ему прощено во внимание к заслугам его предков, и император щедро одарил его перед отъездом. Германская империя, очевидно, уже не в состоянии была удерживать силой славянское Поморье. В это время по всей восточной границе державы Карла славянские племена мало-помалу свергали немецкое иго. Первые показали пример восстания хорваты, к которым скоро присоединились и альпийские словенцы; чехи перестали быть данниками империи; лабские сербы уже в 816 году пытались освободиться от немцев. Наконец, у бодричей власть Германии стала теперь, очевидно, только номинальной, с тех пор как она простила бодрицкому князю его сношения с заклятыми врагами империи, норманнами, и удовольствовалась наружным выражением покорности со стороны Чедрага.