История алхимии. Путешествие философского камня из бронзового века в атомный

Для того чтобы понять, почему эти планетарные сигилы так необычно выглядят, необходимо знать принцип их создания. Чтобы сделать магическую печать, сначала нужно было знать имя соответствующего ангела. Усовершенствовал эту систему в XVI в. мистик Агриппа: как и многие люди его времени, он связывал воедино магию и математику. Для создания сигила он предлагал взять магический квадрат, соотносящийся с нужной планетой. Квадрат заполнялся числами так, что сумма чисел в каждой строке или столбце, а также по диагонали, была одинаковой, а используемые числа не повторялись. Чем медленнее двигалась планета по небосводу, тем меньше был ее квадрат: сатурнов состоял из девяти чисел, а лунный — из сорока девяти. Далее маг должен был написать имя ангела на иврите и выразить его цифрами с помощью гематрии — метода сопоставления чисел с буквами иврита. Первая буква алфавита, «алеф», соответствовала числу 1, и так далее до 10; последующие буквы обозначали десятки и сотни. К примеру, имя ангела Солнца Нахиэля давало следующую последовательность чисел: 30 (3), 1, 10, 20, 50 (5). Адепту нужно было найти эти числа в магическом квадрате Солнца и провести между ними непрерывную линию: так и получался сигил. Соответственно, самые затейливые печати основывались на самых длинных именах.

Сигилы на пальцах представляют собой планетарные ангельские печати, позаимствованные в основном из трактата Иоганна Тритемия «Стеганография». Это сигилы тех же существ, о которых повествовал гримуар Арбатель (см. здесь), однако Тритемий разделял планетарных духов и планетарных ангелов, а потому присвоил последним отдельные печати. Меркурий соответствует Рафаэлю, Марс — Самаэлю, Сатурн — Орифиэлю, Юпитер — Захариэлю, а Венера — Анаэлю. В центре руки слева по образцам Агриппы и Тритемия нарисован солнечный сигил, принадлежащий Михаэлю, а в центре правой — сигил Габриэля.

Десятиголовый принц

Рис. 81

В сборнике, созданном в Италии около 1790 г., находится одна из последних серий алхимических изображений. Его эмблемы на новый лад повествуют о стадиях великого делания. На одних изображениях мы видим, как расчленение дракона или человека и его одухотворение Меркурием порождают десятиголового принца, обозначающего философский камень (81). Расчленение обозначает стадию разложения, а количество голов отсылает к свойству магистерия десятикратно умножать превращаемые в золото металлы. На других миниатюрах взору предстают готовящий алхимическое зелье адепт, то кормящий дракона отваром из мертвого ворона, то доящий молоко из грудей странной коронованной птицы (82). В котле появляется пара любовников, которая затем срастается в андрогина, а в конце неожиданно превращается в человека, распластавшегося на алтаре под громадным павлиньим хвостом, будто бы растущим прямо из тела. В этом трактате образы, вдохновленные традиционной еще со времен «Сияния Солнца» визуализацией алхимических фаз, обыгрываются немного иначе, но все же отлично отражают состояние священного искусства в конце XVIII в. Уже не остановить медленный закат алхимии, поэтому и миниатюристам остается только повторять лучшие образцы прошлого. Перестают возникать новые образы, а вскоре алхимики и вовсе прекратят создавать алхимические манускрипты с иллюстрациями.

Рис. 82

Космический змей

Рис. 83

Последний манускрипт уходящей эпохи — алхимический альбом из швейцарского города Берна. В начале рукописи мы видим портреты великих алхимиков прошлого: Гермеса, Гебера, Мориена, Лулла, Бэкона, рабби Зороастра и Парацельса. Затем идут миниатюры с изображениями философского сада, древнеегипетского обелиска, монеты алхимического золота и несколько подробных копий из самых известных трактатов Нового времени. Это и Христос-орел, и затейливый монстр из «Пандоры», и пляшущая на трупе парочка из трактата Освальда Кролла, обозначающая победу белой и красной стадий над нигредо (83). Трактат завершает образ космического дракона, олицетворяющего силу философского эликсира (84). Существо разделено на две половины, белую и черную, его андрогинность художник подчеркивает тем, что слева у него мужская грудь, а справа — женская. В лапах дракон держит белую и красную сферы, символизирующие превращение металлов в серебро и золото. Шестиконечная звезда, высящаяся над миром, наделяет дракона небесными силами: это аллегория соединения макро- и микрокосмов, божественного и земного, при помощи искусства алхимии. Искусства, которое, как и этот дракон, в конце XVIII в. все больше становится вычурной диковиной.

Рис. 84

XIX век