История абдеритов

– Извините меня, – прервал Стробил, – если я попрошу смягчить вас резкое выражение. Со своей стороны, я готов скорей поверить, что источником очевидного презрения к нашим нравам и порядкам является не безбожие, а просто легкомыслие, и то, что со времен посеянных среди нас Демокритом плевел зовется сегодня философией. Я хочу и должен верить в это еще и потому, что человек, уличаемый в преступлении более чем семью надежными свидетелями, сам принадлежит к духовному сословию, сам жрец, короче, это – Леонид Агатирс.

– Агатирс? – воскликнули в один голос все девять изумленных членов Коллегии. Трое или четверо из них побледнели и были смущены, узнав, что столь высокопоставленное лицо, с которым они всегда поддерживали хорошие отношения, замешано в таком скверном деле.

Стробил не дал им времени опомниться. Он приказал вызвать свидетелей. Их выслушали поочередно, и оказалось, что Агатирс действительно содержал в своем саду с некоторого времени двух аистов, которых часто видели летающими над священным прудом, после чего тот или иной из квакающих его обитателей, гревшийся на солнце, становился их добычей.

Хотя обвинение казалось несомненно доказанным, архонт Онолай все же полагал, что было бы благоразумнее во избежание неприятных последствий обойтись с таким человеком, как архижрец храма Ясона, осторожней. Он предложил удовлетвориться тем, чтобы Коллегия десяти доброжелательно дала понять Агатирсу: она склонна на этот раз думать, что дело, в котором его обвиняют, произошло без его ведома. Однако, зная справедливый образ его мыслей, Коллегия ожидает, что он без малейшего отлагательства выдаст преступных аистов попечителям священного пруда и тем самым докажет уважение к законам и религиозным обрядам своего города.

Трое из девяти членов Коллегии поддержали предложение архонта. Но Стробил и прочие яростно выступали против него. Они утверждали: ведь помимо того, что никоим образом нельзя одобрить такую чрезвычайную снисходительность по отношению к абдеритскому гражданину, обвиняемому в тяжком преступлении, судебный порядок требует также не выносить ему приговора до тех пор, пока он не будет допрошен и призван к ответу. Стробил предложил, чтобы архижреца вызвали в Коллегию и он дал ответ на предъявленное ему обвинение. Предложение это прошло шестью голосами против четырех. Итак, архижреца вызвали со всеми подобающими в этих случаях формальностями.

Агатирс был уже подготовлен к появлению посланцев Коллегии. После того как они прождали свыше часа, их, наконец, ввели в зал, где архижрец, восседая во всем своем облачении на кресле из слоновой кости, находившемся на возвышении, выслушал с величайшим хладнокровием заикающуюся речь оратора посланцев. Когда тот закончил, жрец дал знак рукой слуге, стоявшему позади его кресла.

– Отведи господ в сад, – приказал он ему, – и покажи им аистов, о которых идет речь, чтобы они могли сказать своим начальникам, что видели их своими собственными глазами. А затем приведи их обратно.

Посланцы удивились. Но почтение к архижрецу отняло у них речь, и они последовали за слугой, чувствуя себя не очень приятно. Когда они вернулись, Агатирс их спросил, видели ли они аистов. И так как все они ответили утвердительно, то он продолжал:

– Так идите же и засвидетельствуйте мое почтение суду десяти и передайте тем, кто вас послал, что эти аисты, как и все прочее, обитающее в окрестностях храма Ясона, находится под покровительством Ясона, и я нахожу весьма смешной претензию господ вызывать меня в суд и судить жреца этого храма по абдерским законам.

Подобный ответ привел членов Коллегии в неописуемое замешательство, хотя они и могли бы его предвидеть, ибо им было известно, что храм Ясона с его жрецами был не подсуден законам города Абдеры. А верховный жрец так разгневался, что в ярости и сам не знал, что говорил и, наконец, заключил, что всей республике угрожает гибель, если несносная гордость ничтожного и надутого попа, которого даже и не следует более считать общественным жрецом, не будет укрощена, а оскорбленная Латона не получит полного удовлетворения.

Но архонт и его три советника заявили, что Латона, к лягушкам которой они, впрочем, питают должное почтение, здесь ни при чем, если члены Коллегии преступили границы своего судебного ведомства.