– Упаси бог, – изрекла бабушка, отпивая из пластикового стаканчика теплое пиво, – ты когда-нибудь приведешь домой такую барышню.
Юра промолчал, впившись пальцами в песок.
Приморский поселок был крошечным, даже бабушке с ее больной ногой ничего не стоило обойти пешком территорию, от целебного источника до окраинных коровников, от заброшенных санаториев до косы. Лиман зарос осокой, гудел комарьем. Мошкара лезла в рот. За междугородней трассой простиралась бескрайняя степь. Ветер трепал ленты венка у подножия статуи Безымянного солдата, отковыривал чешуйки краски с могил сельского кладбища, приносил из степи пыль и сор. Памятник, и заборчик, и фасад продуктового выцвели и потускнели.
Черный как смоль татарин колдовал у мангала, орудовал острыми шампурами. Из уголка его губ торчала козья ножка, пепел падал на мясо. В первый день бабушка сунулась в шашлычную, но цены ее не устроили. Бабушка закатила скандал, а Юра сгорал от стыда. Ему казалось, татарин их запомнил и мстительно щурился сквозь табачный дым, когда они проходили мимо.