Истории страны грез

Проходило время, Луна усердно пытался завоевать внимание Солнца и тогда она решила сделать шаг навстречу, совсем маленький. Но и этого шага стало достаточно, чтобы вдохновить Луну – ведь она ответила ему, попытки дали плоды. Солнце сама не заметила, как попала под чары этого прекрасного юноши и вот они уже проводят время вместе, разговаривают. Солнце заметила, что ее волосы не черные, как она всегда думала, а цвета огня.

– А ты меня любишь? – спросила девушка в один из дней, когда они сидели на берегу моря и смотрели на звездное небо.

– Конечно! – воскликнул Луна. – Больше, чем вот те звезды, что на небе.

– Слова ничего не значат, – молвила Солнце, смотря вдаль. Она редко встречалась с ним взглядом.

– А как же мысли? Как же причина наших поступков? Ведь мы можем помочь человеку, сделать ему хорошее, имея какие-либо корыстные цели и недобрые намерения.

– Это неважно. Ведь в итоге человеку останется то добро, что ты сделал и неважно, какие ты тогда преследовал цели.

– И какой же поступок ты хочешь от меня?

Она повернула к нему голову и пристально всмотрелась в глаза юноши.

– Я хочу твою родинку. Я знаю, что она тебя отличает и что она придает тебе красоты. И если ты меня любишь, то сможешь отдать ее мне.

Луна, не подумав ни минуты, нашел острый камень и вонзил в щеку. Ужасная боль пронзила лицо, он почувствовал теплую кровь на руках, но мысль о том, что он докажет Солнцу свою любовь и сделает ее счастливой не давала остановиться. Солнце смотрела пустыми глазами, но в душе была рада, что ее любят.

Рана затянулась, как только Луна вырезал родинку целиком. На щеке его теперь красовался большой серый шрам, с темно синего цвета ответвлениями. Пятна крови застыли навсегда.

– Вот, – сказал он, протянул Солнцу родинку. Ему было больно, но он улыбался. Она продолжала смотреть на него и забрала подарок.

– Спасибо, это великодушно с твоей стороны. Но… – она запнулась. – Прости, я не могу быть с тобой. Эта родинка была твоим основным отличием. А еще этот шрам и пятна на лице… Я не могу быть с кем-то столь некрасивым. Извини.

Луна почувствовал боль. Во второй раз за день, но на сей раз она была в душе. И больнее, чем когда он вырезал родинку. Но он все равно не мог злиться на Солнце. Но быть с ней рядом, ступать по одной с ней земле он больше не мог. Закрыл глаза, поднял лицо к небу. Свет, исходивший от него, стал сильнее, Солнце пришлось закрыть глаза. И когда она их открыла, Луны не было рядом, а на небе красовался прекрасный светящийся шар, но даже сквозь этот свет замечались шрам и пятна.

– Извини, – сказала она и, сжимая в руке родинку, ушла.

Она так и не нашла никого, кто мог бы быть столь же красив, как Луна. Она не хотела и не принимала ничьего внимания. Она жалела о том, что сделала. В последнее время часто поднимала голову к нему, обращалась к Луне, просила простить и начать все сначала. Но Луна был безмолвен, от чего Солнце чувствовала боль и гнев.

– Тогда я сама к тебе приду! – крикнула она, подняла глаза к небу и попросила быть ближе к Луне. Но ее тщеславие снова взяло верх, и она попросила быть в разы ярче Луны. Небеса услышали ее мольбу и сделали то, что она просила. Но когда она поднялась в небо и озарила все вокруг ярким светом и теплом, Луны в округе не стало. Луна не хотел быть с ней, он спрятался. Она отправилась на поиски, но безрезультатно. С тех пор Луна выходит только тогда, когда Солнца нет рядом и прячется, как только она появляется на горизонте.

Все имеет цену

Поток света, бивший в глаза, вырвал его из забытья и вернул в… Забытье? Он открыл глаза. Не знал, где находится. «Видимо, еще не до конца проснулся. Ведь бывает так, что просыпаешься, но пока не до конца и не можешь понять кто ты, где ты». Но голос внутри твердил, что это жалкое оправдание.

Единственным звуком вокруг был треск люминесцентной лампы. Закрыл глаза, попытался сосредоточиться. «Скоро приду в себя». Но время шло, и он все еще не мог понять кто он и где. Более того, он понял, что прикован к стулу – руки привязаны к подлокотникам, ноги к ножкам стула. Сам стул холодный, металлический. Свет продолжал бить в глаза, которые никак не хотели привыкать к нему.

– Эй! – крикнул он. – Есть тут кто-нибудь?

В ответ он услышал мужской смех, отдававшийся отовсюду. Но мужчина, прикованный к стулу, не увидел никого.

– Привет. Рад, что ты проснулся. Знаешь, почему ты здесь? – голос спокойный, низкий, тон самоуверенный. Ясно, что он знает ответ на свой же вопрос, но хочет проверить узника.

– Нет, – дыхание участилось. Страх, почти не чувствуемый, залез к нему под кожу, как только мужчина услышал голос.

– А знаешь, где ты? – тот же тон.

– Нет.

– Хорошо.

Пауза. Снова тишина и звук электричества. Вокруг белизна. Он будто находился в палате, только без всех этих приборов и установок. Только стол и он, прикованный к этому стулу.

– Как тебя зовут? – снова этот голос. И снова ощущение, будто допрашивающий знает ответ.

– Не знаю. Я ничего не знаю. Ничего не помню. Я даже не знаю, как выгляжу! Будто я только что родился и…

Смех прервал его речь.