Истории странных (ЛП)

Но фермер Хэйворт ничего не мог с этим поделать и только смотрел беспомощно, как все его соседи оставили фермерство, забросили свои болота и пошли рубить себе руки. (Их странность заключалась также и в том, что это не причиняло им особой боли, и конечности отделялись довольно легко, словно хвост у ящерицы). Они потратили заработанные деньги, чтобы купить еду на рынке в Чиппинг-Уиппет, — козлятина теперь стала блюдом, которое подавалось ежедневно, а не раз в году, — и на постройку деревянных домов, как у фермера Хэйворта. И, конечно же, всем хотелось дверь на петлях, которая бы открывалась и закрывалась. Потом фермер Пуллман построил дом с двумя этажами, и вскоре все захотели дома с двумя этажами. Затем фермер Салли построила дом с двумя этажами и двускатной крышей, и вскоре все захотели дома с двумя этажами и двускатной крышей. Каждый раз, когда руки жителей отрастали, отрубались и снова продавались, они тратили деньги, чтобы добавить что-нибудь новое к своим домам. В конце концов дома стали такими большими, что между ними почти не осталось пространства, а деревенская площадь, некогда просторная и широкая, превратилась в узкий переулок.

Фермер Башляр стал первым, кому пришло в голову решение. Он купит кусок земли на окраине деревни и построит там новый дом, который будет даже больше, чем его настоящий (у которого, кстати, было три двери на петлях, два этажа, двускатная крыша и крыльцо). Это было примерно в то время, когда жители деревни перестали звать себя «фермер такой-то» и «фермер такая-то», а начали зваться «мистер такой-то» и «миссис такая-то», потому что они уже не были фермерами — все, кроме фермера Хэйворта, который продолжал копаться в своем болоте и отказывался продавать еще какие-либо свои конечности людоедам. Его вполне устраивал его простой дом, как он говорил, да и им он не пользовался целиком, поскольку по-прежнему предпочитал спать на болоте после целого дня тяжелой работы. Его друзья стали считать его глупым и старомодным и перестали навещать его.

Когда-то скромная деревня Болотная Водица быстро разрослась, а жители стали покупать участки земли все больше и больше и строить на них дома все больше и вычурнее. Чтобы оплатить это они начали продавать людоедам и руку и ногу (нога всегда была с противоположной стороны, чтобы было легче удерживать равновесие), и научились ходить на костылях. Людоеды, чье богатство и голод казались неисчерпаемыми, были очень этому рады. Потом мистер Пуллман снес свой деревянный дом и заменил его домом, построенным из кирпича, что запустило между жителями целую гонку за тем, чтобы увидеть, кто построит самый шикарный кирпичный дом. Но мистер Беттельхейм переплюнул их всех: он построил красивый дом из известняка медового цвета: в таких домах жили только богатые купцы из Чиппинг-Уиппета. Он смог его позволить, продав свою руку и обе ноги.

— Он зашел слишком далеко, — жаловалась миссис Салли за сэндвичем с козлятиной, который подавали в новом модном ресторане, который построила деревня.

Ее друзья согласились.

— Как он собирается наслаждаться своим трехэтажным домом, — заявила миссис Уонамейкер, — если он даже не может подняться по лестнице?

И в этот самой момент мистер Беттельхейм вошел в ресторан — вносимый крепким мужиком из соседней деревни.

— Я нанял человека, чтоб носить меня вверх и вниз по ступеням, и вообще везде, куда я пожелаю, — гордо заявил он. — Мне не нужны ноги!

Дамы были ошеломлены. Но вскоре и они продали свои ноги, и по всей деревне каменные дома были снесены, а на их месте выросли огромные особняки из известняка.

Людоеды к тому времени уже покинули побережье Смиренных и жили в лесу неподалеку от Болотной Водицы. Больше не было смысла перебиваться на скудной диете из повешенных преступников и случайно оторванных конечностей, когда руки и ноги жителей деревни были свежее, вкуснее и в гораздо большем изобилии, чем вообще где-либо на побережье Смиренных. Их дома в лесу были скромными, потому что большую часть денег они отдавали жителям деревни, но людоеды были довольны как никогда, и гораздо более рады жить в хижинах с полными желудками, чем голодными в особняках.