Истории странных (ЛП)

— Ты хочешь обмануть меня. Тебя зовут Кокоболо. Ты двигаешься по ночам, и углубления в тебе заполнены жидким золотом. Так говорят легенды.

— Все это верно для любого человека, который становится островом.

— Есть еще и другие такие как ты?

— Кое-где{19}. Видишь ли, Кокоболо это не просто какой-то один остров. Мы все — Кокоболо. Но я — твой отец.

— Я поверю тебе, если ты сможешь доказать это, — сказал Чжэн. — Какими были последние слова, которые ты сказал мне?

— Приди и найди меня, — ответил голос. — И не позволяй траве вырасти под твоими ногами.

Чжэн упал на колени и заплакал. Это было правдой: его отец был островом, а остров был его отцом. Пещеры были его носом и ртом, земля — его кожей, трава — его волосами. Золото, что заполнило ямку, которую вырыл Чжэн, было его кровью. Если его отец и отправился искать лекарство, он потерпел неудачу. А значит и Чжэн. Он почувствовал безвыходность и отчаяние. И это то, чем он обречен стать?

— О, отец, это ужасно, ужасно!

— Это не ужасно, — сказал его отец с некоторой обидой в голосе. — Мне нравится быть островом.

— Правда?

— Конечно требуется время, чтобы немного привыкнуть, но это несравненно лучше, чем альтернатива.

— А что такого плохого в том, чтобы быть человеком? — теперь уже была очередь Чжэна чувствовать себя оскорбленным.

— Ничего, — ответил его отец, — если человек — это то, чем тебе суждено быть. Мне лично не суждено было быть человеком вечно, хотя многие годы я не мог смириться с этим. Я боролся с теми переменами, что происходили со мной... и что также происходят и с тобой. Я требовал помощи у докторов, а когда стало ясно, что они бессильны, я разыскал другие далекие народы и культуры и советовался с их колдунами и знахарями, но никто не мог остановить это. Это было невыразимо печально. В конце концов я не смог больше это выносить, и я оставил дом, нашел себе в океане клочок суши, на котором мог бы жить, и позволил своему песку рассыпаться, а своей траве расти и, о небеса, что это было за облегчение.

— И ты в самом деле счастлив, будучи вот таким?! — удивился Чжэн. — Кусок наводненных ягуарами джунглей посреди океана?!

— Да, — ответил его отец. — Хотя, признаю, быть островом порой очень одиноко. Единственный другой Кокоболо в этой части света — нудный старый брюзга, а те немногие люди, что посещают меня, хотят лишь выкачать мою кровь. Но если мой сын будет рядом со мной... ах, большего нечего и желать!

— Прости, — сказал Чжэн, — но я не поэтому приехал. Я не хочу быть островом. Я хочу быть нормальным!

— Но мы с тобой не нормальные, — сказал его отец.

— Ты просто слишком рано сдался, вот и все. Должно же быть лекарство!

— Нет, сын, — сказал остров, испустив вздох такой силы, что у Чжэна отбросило назад волосы. — Лекарства нет. Это наша естественная форма.

Для Чжэна эти новости были хуже, чем смертный приговор. Подавленный безысходностью и гневом, он злился и плакал. Его отец пытался утешить его. Он поднял постель из мягкой травы, чтобы Чжэн мог прилечь на нее. Когда начался дождь, он нагнул пальмы так, чтобы они укрыли его. Когда Чжэн вконец вымотался и уснул, его отец держал диких кошек на расстоянии, отпугивая их устрашающим рокотом.

Когда утром Чжэн проснулся, он оставил позади свое отчаяние. В нем была железная воля, и она отказывалась принимать его потерю человечности. Он будет бороться за нее, есть лекарство или нет, и если потребуется, будет бороться до самой смерти. Что же касается его отца — от одной мысли о нем Чжэну становилось невыносимо грустно, так что он решил никогда больше о нем не думать.

Он встал и направился прочь.

— Подожди! — позвал его отец. — Пожалуйста, останься и присоединись ко мне. Мы оба станем островами, ты и я — будет маленький архипелаг! — и у нас всегда будет компания друг друга. Это судьба, сынок!

— Это не судьба, — с горечью ответил Чжэн. — Ты сделал выбор.

И он ушел в джунгли.

Его отец не пытался остановить его, хотя с легкостью мог бы это сделать. Горестный стон поднялся из недр его рта-пещеры вместе с волнами горячего дыхания, которые пронеслись над островом. Пока он плакал, ветви деревьев качались и дрожали, что вызвало легкий дождь из рубинов. Чжэн останавливался то тут, то там, чтобы подобрать их, и набивал ими свои карманы, и к тому времени, как он добрался до бухты и вышел к кораблю, он собрал достаточно слез своего отца, чтобы оплатить жалование своего экипажа и пополнить дома свою опустевшую казну.

Его люди обрадовались, когда увидели его, думая уже, что его загрызли ягуары, по его приказу они подняли якорь и отправились в Тяньцзинь.

— Что насчет вашего отца? — спросил его первый помощник, отводя Чжэна в сторону, чтобы поговорить с глазу на глаз.

— Я удовлетворился мыслью, что он умер, — коротко ответил Чжэн, и помощник кивнул и больше об этом не заговаривал.

Даже когда Кокоболо постепенно исчез вдали, Чжэн все еще мог слышать плачь своего отца. Борясь с накатившим на него сильным чувством жалости, он стоял на носу корабля и отказывался оглядываться.

Целый день и всю ночь стая китов полосатиков мчалась вслед за кораблем и пела ему.