Истории про девочку Эмили

За калиткой она повернула налево и вышла на длинную и таинственную красную дорогу, поднимавшуюся на Отрадную Гору. Эмили никогда прежде не ходила по этой дороге, ведущей прямо в Уайт-Кросс, но на этот раз она шла именно туда — в дом священника, чтобы поговорить с отцом Кассиди. До поселка Уайт-Кросс было две мили, и Эмили показалось, что она преодолела их слишком быстро — не потому, что это была красивая дорога, где гулял ветер, а на обочине росли дикие папоротники, среди которых прыгали маленькие кролики, но потому, что бедная Эмили страшилась ожидающего ее в конце этой дороги испытания. Она старалась придумать, что ей следует сказать… как она должна это сказать, но ее изобретательность отказала ей. Она не была знакома ни с одним католическим священником и не могла вообразить, как вообще с ними разговаривают. Католические священники представлялись ей даже еще более таинственными и непонятными людьми, чем протестантские пасторы. Что, если отец Кассиди ужасно рассердится на нее за то, что она осмелилась прийти к нему и обратиться с просьбой о помощи? Возможно, то, что она собиралась сделать, было ужасно со всех точек зрения. И, весьма вероятно, ничего хорошего из этого не выйдет. Скорее всего отец Кассиди откажется вмешаться и поговорить с Надменным Джоном, который был добрым католиком, в то время как она являлась, на взгляд католиков, еретичкой. Но любая надежда, даже самая слабая, что удастся отвратить беду, нависшую над Молодым Месяцем, заставила бы Эмили встать лицом к лицу со всей Священной коллегией кардиналов[45]. Она была ужасно испугана и отчаянно нервничала, но мысль о том, чтобы повернуть назад, ни на миг не пришла ей в голову. Она лишь жалела, что не надела свои стеклянные бусы. Они могли произвести благоприятное впечатление на отца Кассиди.

Эмили никогда прежде не была в Уайт-Кросс, но узнала дом священника, как только увидела его: прекрасный, окруженный деревьями жилой дом возле большой белой часовни, на крыше которой сверкали золоченый крест и золоченые ангелы — на центральном шпиле крест, а на каждом из четырех маленьких шпилей по углам по одному ангелу. Эмили подумала, что они очень красивы, когда блестят в лучах опускающегося к горизонту солнца, и пожалела, что таких нет на простом белом здании пресвитерианской церкви в Блэр-Уотер. Она никак не могла понять, почему католикам достались все ангелы. Но времени размышлять об этом не было: дверь уже открылась, и на Эмили смотрела аккуратная маленькая служанка.

— Отец Кассиди… дома? — спросила Эмили, довольно отрывисто.

— Да.

— Могу я… его… видеть?

— Входите, — сказала маленькая служанка. Очевидно, никаких препятствий к тому, чтобы увидеть отца Кассиди, не существовало — никаких таинственных церемоний, чего она отчасти ожидала… в том случае, если ей вообще будет позволено его увидеть. Проведя Эмили в комнату, где вдоль всех стен стояли шкафы с книгами, горничная оставила ее там, а сама ушла, чтобы позвать отца Кассиди, который, как она сказала, работал в саду. Это прозвучало вполне естественно и ободряюще. Если отец Кассиди работал в саду, он не мог быть таким уж страшным.

Эмили с любопытством огляделась. Она находилась в очень красивой комнате: удобные кресла, картины, цветы. Вокруг не было ничего пугающего или зловещего — кроме громадного черного кота, который сидел на самом верху одного из книжных шкафов. Это было поистине громадное существо. Эмили обожала кошек и всегда была с ними на короткой ноге. Но такого кота она еще никогда не видела. При своих размерах и дерзких, золотистых глазах, выглядевших на его черной бархатной мордочке как живые драгоценности, он казался существом совершенно иного вида, чем обычные славные, милые, почтенные кошки. Мистер Дэр никогда не стал бы держать в своем доме такого зверя. Весь страх, который Эмили испытывала перед отцом Кассиди, мгновенно вернулся к ней.

И тут в комнату с самой дружеской на свете улыбкой вошел отец Кассиди. Эмили, окинув его прямым, открытым взглядом, сразу (что было ее привычкой — или талантом) составила о нем свое мнение и больше не испытывала никакого страха. Он был крупным широкоплечим мужчиной, с темными глазами и темными волосами, и лицо его так сильно загорело по причине глубоко укоренившейся привычки ходить с непокрытой головой под самым безжалостным солнцем, что тоже было темным. Эмили подумала, что он выглядит точь-в-точь как большой орех… большой, крепкий бурый орех.

Обмениваясь с ней рукопожатием, отец Кассиди внимательно посмотрел ей в лицо. Эмили в ту минуту была, что случалось с ней порой, особенно красива. Волнение окрасило ее лицо румянцем цвета дикой розы, солнечный свет придал черным волосам блеск влажного шелка, глаза были нежными, темными и ясными; но особое внимание отца Кассиди привлекли ее ушки: он неожиданно нагнулся, чтобы получше рассмотреть их. На миг Эмили охватил ужас: чистые ли они?