Истории про девочку Эмили

Мою учительницу зовут мисс Браунелл. Мне не нравится форма ее кливера. (Это мореплавательный абарот, который употребляет кузен Джимми. Он означает внешность. Я знаю, что абарот пишется как-то не так, но в Молодом Месяце нет словаря, а звучит так, как я написала.) Она слишком езвительная и любит высмеивать. И смеется над всеми неприятным, фыркающим смехом. Но я простила ее за то, что она дала мне пощечину, и даже на следующий день отнесла ей букет в школу в знак примирения. Она приняла его очень холодно и оставила вянуть на своем столе. Если бы мы с ней были в книжке, она плакала бы у меня на груди. Даже не знаю, стоит прощать людей или нет. Да, стоит. От этого сама чувствуешь себя приятнее. Тебе, папа, никогда не приходилось носить детские фартучки и шляпы от солнца, потому что ты был мальчиком, так что ты не можешь понять, что я чувствую, когда хожу в такой одежде. А эти фартучки сшиты из такого хорошего материала, что никогда не сносятся, и пройдут годы, прежде чем я из них вырасту. Зато у меня есть белое платье для церкви с черным шелковым поясом и белая шляпка из итальянской соломки с черными бантами, и черные туфельки из козловой кожи, и я чувствую себя в них ужасно илигантной. Я очень хотела бы носить челку, но тетя Элизабет и слышать об этом не хочет. Рода сказала мне, что у меня красивые глаза. Лучше бы она этого не говорила. Я всегда подозревала, что у меня красивые глаза, но не была в этом уверена. Теперь, когда мне известно, что они красивые, боюсь, я пастаянно буду думать, замечают это люди или нет. Мне приходится идти спать в половине девятого. Это досадно, но я сажусь в кровати, и смотрю в окно, и слушаю шум моря, пока не стемнеет. Только так мне удается приспособиться к правилам тети Элизабет. Я теперь люблю этот шум, хотя он всегда наводит на меня грусть, но это приятная грусть. Спать я должна с тетей Элизабет, и это мне тоже не нравится, потому что, если я хоть немного пошевелюсь, она говорит, что я сущее виритино, но даже она признает, что во сне я не брыкаюсь. А еще она не позволяет мне открывать окно. Она не любит свежий воздух и свет в доме. В парадной гостиной темно, как в могиле. Я вошла однажды и подняла жалюзи, а тетя Элизабет пришла в ужас и назвала меня дерзкой девчонкой, и посмотрела на меня взглядом Марри. Можно было подумать, что я совершила преступление. Я была так оскорблена, что пошла на чердак и описала во всех подробностях на почтовом извещении, как я утопилась, и после этого сразу почувствовала себя лучше. Тетя Элизабет сказала, чтобы я больше никогда не ходила в парадную гостиную без разрешения, а я и не хочу туда ходить. Я боюсь этой гостиной. Все стены в ней увешаны портретами наших предков, и среди них нет ни одного красивого, кроме дедушки Марри. Он красивый, но очень сердитый. Комната для гостей находится на втором этаже, и она такая же мрачная, как парадная гостиная. Тетя Элизабет позволяет спать там только важным асобам. Мне нравится кухня (днем) и чердак, и летняя кухня, и гостиная, а еще передняя, потому что там прелестная дверь с красным стеклом, и молочню я люблю, но остальные комнаты в Молодом Месяце мне не нравятся. Ах, я забыла стенные шкафы в подвале. Я люблю спускаться туда и разглядывать красивые ряды банок с вареньем и джемом. Кузен Джимми говорит, что банки для варенья никогда не должны быть пустыми, так как это такая тродиция в Молодом Месяце. Ужасно много тродиций в Молодом Месяце. Дом очень просторный, и деревья прелестные. Я дала название Три Принцессы трем перамедальным тополям, что растут у садовой калитки. Старую беседку я назвала Приютом Эмили, а большую яблоню у ворот старого сада Молящимся Деревом, потому что она поднимает свои длинные сучья точно так, как мистер Дэр воздевает руки в церкви, когда молится.

Тетя Элизабет отвела мне в комоде маленький правый верхний ящик, чтобы я держала там мои вещи.

Ах, папа, милый, я сделала громадное открытие. Жаль, что я не сделала его, когда ты был жив, потому что думаю, ты обрадовался, если бы узнал. Я умею писать стихи. Может быть, я давно сумела бы написать стихотворение, если бы попыталась. Но после того первого дня в школе я считала своим долгом хотя бы попробовать, а оказалось, что это так легко. В книжном шкафу тети Элизабет есть маленькая тоненькая книжечка в черной обложке. Называется Времена года Томсона[14]. Я решила, что тоже напишу стихотворение про какое-нибудь время года, и у меня получились такие первые три строчки:

Созрели персики в садах осенних,
Рожок охотника равнины огласил,
И замертво упала куропатка.