Истории про девочку Эмили

Эмили съежилась под одеялом, похолодев от настоящего ужаса. Прежде ее страх был лишь поверхностным: хоть она и боялась, в глубине души прекрасно знала, что бояться нечего. Но здесь ошибки быть не могло… это не воображение. Шорохи, шелест, крики и стоны были слишком реальны. Старая Мыза вдруг стала жутким, колдовским домом. Илзи была права… в нем жили привидения. А она, Эмили, совсем одна в этой комнате, и вокруг на целые мили лишь пустые комнаты и коридоры и ни одного человеческого существа! Какая жестокая эта бабушка Нэнси! Положить ее в комнате с привидениями! Несомненно, бабушка Нэнси знала, что в этой комнате привидения… жестокая старая бабушка Нэнси, омерзительно гордая тем, что мужчины убивали себя из-за нее. Ах, если бы только она, Эмили, могла вдруг оказаться дома, в дорогом Молодом Месяце, рядом с тетей Элизабет! Большого удовольствия сон в одной постели с тетей Элизабет доставить не мог, но все же тетя Элизабет была из плоти и крови. А если тетя предпочитала, чтобы окна были почти герметически запечатаны, так зато в спальню не попадал не только ночной воздух, но и призраки.

«Быть может, мне станет легче, если я еще раз прочитаю молитву», — подумала Эмили.

Но даже молитва не помогла.

До конца своих дней Эмили не могла забыть ту первую ужасную ночь в доме бабушки Нэнси. Она была такой усталой, что иногда ей удавалось задремать, но только для того, чтобы через несколько минут проснуться в паническом ужасе от шелеста и придушенных стонов за ее кроватью. Каждый призрак и каждый вопль, каждый мучимый дух и каждая окровавленная монахиня из книжек, которые она прочитала, вспоминались ей.

«Тетя Элизабет была права… не стоит читать романы, — думала она. — Ох, я умру здесь… от страха… я знаю, что умру. И знаю, что я трусиха… но не могу быть смелой».

Пришло утро. В комнате, залитой ярким солнечным светом, не слышалось никаких таинственных звуков. Эмили встала, оделась и отыскала дорогу в старое крыло дома. Лицо ее было бледно, под глазами лежали темные тени, но держалась она решительно.

— Ну, и как ты спала? — спросила бабушка Нэнси любезно.

Эмили проигнорировала вопрос.

— Я хочу сегодня же уехать домой, — сказала она.

Бабушка Нэнси вытаращила глаза.

— Домой? Глупости! Неужто ты совсем младенец и так скучаешь по дому?

— Я не скучаю по дому… не очень скучаю… но я должна уехать домой.

— Это невозможно… здесь нет никого, кто мог бы тебя отвезти. Не ожидаешь же ты, что Кэролайн повезет тебя в Блэр-Уотер?

— Тогда я пойду пешком.

Бабушка Нэнси сердито стукнула в пол своей палкой.

— Ты останешься здесь, мисс Капризница, пока я не соглашусь тебя отпустить. Я не терплю ничьих капризов, кроме своих собственных. Кэролайн это знает… ведь правда, Кэролайн? Садись завтракать… и ешь… ешь.

Бабушка Нэнси свирепо смотрела на Эмили.

— Я не останусь здесь, — сказала Эмили. — Я не хочу провести еще одну ночь в той ужасной комнате с привидениями. Вы поступили жестоко, когда положили меня там. Если бы… — Эмили ответила бабушке Нэнси таким же свирепым взглядом… — если бы я была Саломеей, я попросила бы принести мне на блюде вашу голову[65].

— Фу-ты, ну-ты! Что это за глупости насчет комнаты с привидениями? У нас на Старой Мызе привидений нет. Ведь правда, Кэролайн? Мы считаем, что иметь их негигиенично.

— У вас есть что-то ужасное в той комнате… оно шелестело и стонало, и плакало всю ночь прямо в стене у моей кровати. Я не останусь… я не…

Эмили зарыдала, несмотря на все старания удержаться от слез. Ее нервы были так издерганы, что она не могла не плакать. Еще немного, и у нее началась бы истерика.

Бабушка Нэнси взглянула на Кэролайн, Кэролайн взглянула на бабушку Нэнси.

— Нам следовало предупредить ее, Кэролайн. Это все наша вина. Я начисто забыла… так давно никто не спал в Розовой комнате. Неудивительно, что девочка испугалась… Эмили, бедняжка, это, конечно, безобразие. Поделом мне было бы, если бы ты получила мою голову на блюде, мстительная крошка. Нам следовало сказать тебе заранее.

— Сказать мне… о чем?

— О ласточках в дымоходе. Это их ты слышала. Прямо в стене за твоей кроватью проходит большой центральный дымоход. Им никогда теперь не пользуются, с тех пор как встроили камины. В нем свили гнезда ласточки… их там сотни. Они производят невероятный шум… вечно машут крыльями и ссорятся.

Эмили почувствовала себя очень глупо; теперь она стыдилась своего страха — стыдилась, пожалуй, куда больше, чем следовало, ведь ее переживания оказались в самом деле весьма мучительными, и немало людей постарше нее бывали самым плачевным образом напуганы, если им случалось провести ночь в Розовой комнате. Нэнси Прист иногда нарочно отводила гостю эту комнату, чтобы его напугать. Но, справедливости ради, надо признать, что в случае с Эмили она просто забыла ее предупредить и очень сожалела об этом.