Истории пациента больницы

Молчание – золото, или Почему я боюсь покойников

Во времена отдания кредиторской задолженности Родине (сиречь воинской службы) довелось мне полежать в госпитале. Банально споткнулся на финише, сдавая норматив по кроссу. Причём маковкой о земную твердь приложился настолько удачно, что перед глазками поплыло, в ушках зазвенело, в носике защипало. А через несколько секунд, прощально улыбнувшись выпучившему глаза дождевому червю, я отключился.

Дальше помню смутно. Уазик, дорога, легкая болтанка и вот, наконец, меня кое-как усадили перед врачом приёмного отделения:

– Сотрясение мозга, – вердикт был категоричен, – в неврологию.

Небольшое отступление. Армейская неврология, а конкретнее, стукнутые по черепушке бойцы – это сборище просто придурков и талантливых придурков. Первые – клинические идиоты, например, ломавшие кирпичи об голову (не десант, отмечу, а два связиста, бравшие друг друга на слабо).

Вторые, загремевшие случайно, – ходячие и полуходячие сказочники, поэты, анекдотчики и не смолкавшие ни на минуту генераторы приколов. Куда там Петросяну с его человеком-пчелой и шутками, списанными с наскальных рисунков! В нашей палате днями звучали настоящие жемчужины устного народного творчества, естественно, только матерные. Это ж армия, а не детский сад. Хотя с детским садом я, конечно, погорячился.

И сейчас помню:

– Сказок много в этом мире, и огромном, и потешном.

В этих сказках, как-никак, побеждал Иван–дурак.

Если вас попросят дети прочитать им строки эти…

…

– И смотри, не поломай.

Конец.

Многоточие – это четыре страницы задорного ненорматива в рифме. Надеюсь, общую атмосферу вы поняли.

Так как хрястнулся я головой капитально, заслужив «сотрясение второй степени», то был помещен не в многолюдную (человек на двадцать) палату, а в шестиместный солдатский «люкс». Первые дни прошли банально – уколы, капельницы, шум в голове, двоение в глазах и светобоязнь. Но, в конце концов, молодой организм воспрянул духом. Покачивания относительно прекратились, поэтому я смог медленно ходить, не шарахаться от включаемых ламп, а заодно познакомиться с соседом.

На кровати рядом вторую неделю сражался с последствиями ЗЧМТ (закрытой черепно-мозговой травмы) земляк из-под Вилейки Димон. Простой деревенский хлопец по кличке Птеродактиль, прозванный так за умение развести глаза в разные стороны. Поверьте, зрелище было не просто впечатляющим.

Когда я впервые увидел, как он смотрит на обе стены одновременно, то потребовал вызвать батюшку и провести соборование. К счастью, лечащий врач, капитан, услышав эту просьбу, не пригласил психиатра, зато поклялся отдать Птеродактиля в мединститут для опытов.

Как-то утром доктор, улыбаясь, зашел в палату:

– Как самочувствие, бойцы?

– Находимся в эрегированном состоянии, – бодро ответил я.

– То есть? – удивился офицер.

– В любой момент готовы выполнить приказы Родины: от защиты рубежей до воспроизводства себе подобных с особями женского пола.

– Ой, смотри, Авдей, когда-нибудь ты доп…ся, – улыбнулся доктор, – присядь.

И, достав традиционный молоточек, военврач приступил к задумчивому постукиванию:

– Так, так, так, хорошо.

– Ну, что там, товарищ капитан, про дембель слышно? – встрял Димон, традиционно разогнав глаза в разные стороны.

– Тьфу ты! – вздрогнул врач. – Предупреждать надо.

– Виноват! – вскочил Птеродактиль, вернув один глаз на место.

– Мля, я тебе их сейчас на ж..пу натяну! – вскипел капитан, неловко шмякнув молоточком по моей неприкосновенной гордости.

– Мля!.. – закряхтел я.

– Мля, – смутился Димон, – Андрюха, извини.

– Смирно! – рявкнул офицер. – Горизонтальное положение принять, глаза закрыть!

– Есть! – тут же замерли четыре таракана, тащившие таблетку ноотропила (зачем он им? Дом строили, что ли?).

– Идиоты, – вздохнул доктор.

– Не обобщайте, – возмутился я.

– Поддерживаем, – отозвались тараканы.

– Молчу, – не открывая глаз, шепнул Птеродактиль.

– Так, Авдей, приляг, – приказал капитан, – и пока я буду тебя осматривать, читай стишок.

– Зачем?

– Чтобы было, – отрезал офицер.

– Своё можно?

– Даже так? – хмыкнул капитан. – Ну, давай.

И, вытянувшись на кровати, я начал вещать, старательно заменяя нецензурную лексику.

Три девицы под окном пряли поздно вечерком.

Говорит одна девица: «Если б я была царицей…»

Тут вмешалася вторая: «Не смеши, да ты косая!

Это я стану царицей!». Третья крикнула девица:

«Ты, подруга, офигела? Посмотри на свое тело!».

Слово за слово и… ой! Девки ринулися в бой.

Разнесли округу в пыль. То не сказка, это быль.

И теперь лежат девицы с переломами в больнице.

Мудрость этой басни в чем? Хорошо быть мужиком!

– Талант, правда? – не открывая глаз, восхитился Птеродактиль.

– Талант, – согласился военврач, – но попомни мои слова, Авдей, все-таки когда-нибудь ты доп…ся.