Истории оборотней

– Алина видела тебя выходящим из его кабинета, – тихо пояснил командор. – Напарник, похоже, ты под гипнозом…

– Это неправда! С чего вы взяли?! Это не я, нет! – вскричал кот, вытаращив покрасневшие от явного недосыпа глаза.

– Ты во сне закладываешь нас ему! – подтвердила я. – Сама видела! И назад ты шел, как дохлая сомнамбула…

– Не может быть! Но… вполне вероятно, он чем-то подчинил меня себе. На подсознательном уровне… он ведь владеет моей душой. Может, я одержим дьяволом?

– Не знаю, времени нет выяснять. Мы поступим проще, будем связывать тебя на ночь, – предложила я. – Стальными канатами. А то одержимые – они очень сильные.

– Я готов!

– Ладно, я пошутила. Хотя настроение не шутливое. Потерпи, мы возвратим тебе твою душу.

– Но до этого держитесь от меня подальше, – смутившись, попросил агент 013.

– Как? Если мы играем вместе и ты наш режиссер?

– Днем-то я пока не опасен…

– Пугает меня это слово «пока», – сощурился командор.

И тут кот не выдержал. Оказалось, что все гораздо хуже:

– Я предавал вас в здравом уме и трезвой памяти!!!

– Это ужасно. Ты лишился нашего доверия. Может быть, навсегда. Прощай…

– Простите меня! Я только хотел вернуть мою душу! Знали бы вы, как она взывает ко мне! Надеюсь, вам никогда не доведется узнать, каково это – быть без души!

– Вообще-то я знаю, – робко заметил Алекс, боясь испортить коту весь драматизм, которым тот так любил щегольнуть. Агент 013 сделал вид, что не услышал.

– Это ужасная ломка! Кстати, как тебе, Алиночка, моя хитрая уловка – притвориться лунатиком, когда я ходил к нему ночью? – почти с прежним самодовольством поинтересовался этот пузан. Но я ему уже не верила.

– У тебя больше нет права называть меня Алиночкой. Я для тебя отныне младший лейтенант Алина Сафина. Всегда и везде, – отрезала я.

– Даже если станешь лейтенантом? – печально опустив голову, заметил кот.

– Да. То есть нет. Твой поступок не имеет названия, а ты даже не понимаешь, как гадко ты поступил!

– Я пытался, н-но… не могу. Я ведь теперь бездушный…

– Так что ты ему еще открыл, кроме самых пикантных подробностей нашей с Алексом интимной жизни?

– Что-о? – Теперь уже и командор сменил тон.

– Вроде бы… не помню… кажется, упомянул, почему Стив не хочет носить усы, а шурале подъедает минеральные удобрения. Но это его не заинтересовало…

– И все? Точно?! Ну что ж, тогда можешь снова называть меня Алиночкой.

– Спасибо, Алиночка, – глядя в пол, покаянно кивнул он. – А предавать я больше не буду, уже и смысла нет, все равно души больше нет… навеки. – Тут он поднял голову и пафосно возгласил: – Но у меня еще остался мой театр… я возвращаюсь к нему… И завтра я найду новый способ вернуть мою душу! Ведь завтра уже будет другой день…

Однако последствия его предательства выявились уже сегодня. После завтрака я ждала мужа в библиотеке, он забыл в столовой на столе карту Камчатки, а мы собирались туда в отпуск посмотреть на сопки.

И тут я увидела дьявола в розовом велюровом свитере, он грязно улыбался и подмигивал мне, демонстрируя букетик маргариток. Хвала Аллаху, тут подбежал радостно помахивающий картой Алекс, довольный, что ее никто не спер. Дьявол стер с лица улыбку, сунул цветы за спину, задрал подбородок и гордо прошествовал мимо.

– Что это с ним сегодня?

– Не знаю, наверное, недоспал, как и наш кот.

…Когда хоббиты и Синелицый пришли в себя настолько, чтобы хотя бы в течение часа не набрасываться друг на друга с обвинениями и кулаками, Профессор смог возобновить репетиции. Только Брандакрыс был отстранен от роли. Официально за организацию заговора против Синелицего, но на самом деле больше за ужасную дикцию, так что бунт был удобным предлогом, чтобы, не раня его самолюбия, от него избавиться. Чего котик хотел почему-то избежать, видимо, у Брандакрыса все-таки есть тайный компромат на агента 011…

Пока народ готовился и зубрил тексты, я застала нашего режиссера в уголке, тихо декламирующим:

А я,
Тупой и жалкий выродок, слоняюсь
В сонливой лени и ни о себе
Не заикнусь, ни пальцем не ударю
Для короля, чью жизнь и власть смели
Так подло. Что ж, я трус?..

Он замолчал, заметив меня. Перед ним на столе лежала книга «Моя жизнь в искусстве». Увидев, что я на нее смотрю, он быстро захлопнул ее и не очень приветливо буркнул:

– Привет.

– Вот хожу, вижу, репетируешь.

– М-да… Кстати, у нас до сих пор нет никого на роль предательского братоубийцы-короля, – пожаловался Пушистик, бросив тоскливый взгляд на опять зашумевших хоббитов.

– Дьявол! – внезапно озарило меня.

– Не ругайся.

– Я и не ругаюсь. А говорю – дьявол!

– Ну, вот опять ты ругаешься, хватит. Так кто бы у нас мог…

– Дьявол!

– Да что это с тобой?!

– Говорю же тебе дубина – дьявол! Он вылитый Клавдий!

Кот устало закатил глаза, но, услышав последнюю фразу, встрепенулся:

– Да не-эт… смешно. Он и не согласится.

Но по бегающим зрачкам и вставшим торчком ушкам я поняла, что он вдохновлен и усиленно что-то обдумывает.