Истории мёртвой зимы

Преодолев расстояние до лагеря «ситдаунов» быстрее, чем обычно, он застал его в зловещем запустении. Часть палаток были разрезаны и перевёрнуты. По всей видимости, оставшись без хозяев, они оказались мгновенно разграблены соседями или приближёнными бригадира. Сам хозяин мусорного мирка в окружении нескольких мордоворотов был тут же – на своём месте. Развалившись в старом кресле, грел ручонки у костра, подкидывая в бочку небольшие чурбачки.

Внезапно Лаврухин с ужасом заметил, что из ёмкости торчали обгоревшие ноги в знакомых коричневых сапогах. «Хоть бы обувку сняли…– мелькнуло в голове у коменданта.– Ничего-то им не жалко…». Но свой вопрос задал предельно невозмутимо и с несколько отрешённой грустинкой:

– Убили всё-таки?

– Это наше внутреннее дело, гражданин начальник,– хмыкнул в ответ Коровчук.

Откуда-то из кучи тряпья, бывшего когда-то чьим-то жилищем, вылезла маленькая девочка, бросилась к Лаврухину и, уткнувшись в полы шинели, тихо прошептала:

– Это папка мой… Больше никого не осталось…

– Понятно. Рядом стой.– Комендант не глядел на девочку, а только сверлил глазами бесформенную фигуру бригадира.– Зачем убили?– спрашиваю.

Коровчук поймал взгляд коменданта и растёкся в сальной ухмылке.

– А он сам… На шпалу упал и ударился. Несколько раз.

– Дядя милиционер, они врут всё!– пропищал ребёнок, крепче сжимая ручёнками этого странного худого дядьку, будто сейчас в нём заключалась последняя надежда.– Это они палками его ночью застучали.

– Знаю. Не бойся. Мы с тобой ещё подумаем, что с ними сделать…

– Не о том ты думать собрался, гражданин начальник,– усмехнулся бригадир.– Лучше подумай, может, не нужно тебе никуда ехать? Зачем? Оставайся. Будешь, как сыр в масле, кататься. Уголька надолго хватит. Разгрузишь свой тендер… А мы поможем.

Коровчук самодовольно хихикнул, но сразу поменялся в лице, потому что в него нацелилось чёрное пистолетное дуло. Бугаи позади главаря поднялись с мест, но ринуться вперёд без команды не решились.

– Все назад! Назад! Я ухожу. Ясно? Девочка идёт со мной.

Не выпуская из виду нацеленный на него ствол, бригадир продолжал увещевать коменданта, но тот уже не слушал.

– Так… И ещё… Есть тут Николай? Ну! Ксанкин женишок, который… Николай, выйди!– громче повторил Лаврухин.

Из-за спин подручных Коровчука показался щуплый паренёк.

– А этот папу бил, не помнишь?

– Нет… Он никого не трогал.

– Значит, тоже со мной пойдёшь,– приказал комендант Коле.– Ну! Быстро!

Тот пугливо обернулся, а потом перешёл поближе к человеку в шинели..

– Ах ты крысёныш! Задавлю!– взревел главарь.

– Сиди уж! Любишь сидеть же. А то поскачешь у меня!– осадил его Лаврухин, угрожающе ткнув оружием, а потом оглянулся по сторонам, обращаясь ко всем прочим зрителям, незримо наблюдающих за сценой из своих укрытий.– Другие желающие есть? Нет?! Ну, всё… Хотите сдохнуть, значит, сдохните. Увижу, что кто-то следом идёт – стреляю сразу в лоб.

– Далеко всё равно не уедешь,– сквозь зубы процедил Коровчук.

– Поезд невозможно остановить.

– А это мы ещё посмотрим, гражданин начальник.

Комендант не стал продолжать эту бессмысленную перепалку. Только ещё раз посмотрел в сторону палаток с притаившимися внутри людьми, с обидой прошептал:

– Дебилы, бл*ть…– плюнул в снег и пошёл назад к поезду вместе со встревоженным Колей и успокоившимся ребёнком.

Несколько раз он мысленно ругал себя за несдержанность. Никак нельзя было светить «Макаровым». Неоправданный риск. Что у него? Восемь патронов. А у них – злость, кураж и одно на всех неудержимое желание завладеть халявной волыной. Расчёт лишь на то, что жирный боров зассыт и не спустит свою шоблу. Эмоции. Ребячество. Как бы то ни было, погоня не входила в планы трусливого Коровчука, поэтому никакой погони так и не случилось. А локомотив был уже в паре шагов.

* * *

Лаврухин рассматривал поезд. Чёрная угловатая громадина, извергающая горячий пар, возвышалась на фоне белой земли и серого неба, словно фантастический дракон, вытянувший вдоль железнодорожной ветки свой длинный хвост. Одни колёса почти с человеческий рост. Спецрельс и полотно втрое шире обычного. Умели же раньше строить… Настоящий левиафан! И что он таскал? Какие-нибудь боеголовки – не иначе. Отрыжка ядерной эпохи.

А что теперь? Куда он нас везёт? И зачем? Может, и проще вот так вот – сесть и ждать, когда на тебя свалится счастье? Да и есть ли оно в конце этого пути? Кто встретит? Не такие ли морготные морды?

Тягостные раздумья коменданта прервал паровозный свисток. Глянул – все уже погрузились – один Лаврухин стоял в снегу в нещадно жмущих сапогах. Поднявшись по длинной крутой лестнице, он громко закрыл последнюю дверь, пересёк тендер и заглянул в кабину.

– Ну чего? Поехали что ли?

– Да там это…– закопчённое лицо Путилина выражало тревогу.– На рельсы какого-то говна натащили. И, кажись, шпалы пилят. Как бы жертв не было… Котёл-то у меня уже того – под парами.

Воцарилось молчание. Только громогласное урчание исполинской машины, напоминало, что ей никак нельзя останавливаться.

– Что делать-то?– повторил вопрос машинист.