Истории города Онса

– Вы отсюда не уйдете, пока я не захочу, хорошая, – пропела она. – Вот он, видишь, доволен. И ты сиди тихо.

– Кто ты такая?! – закричала я.

– Я – Колдунья Марина…

– Да зачем мы тебе?!

– А чтобы мне было весело, – ответила Марина и, засмеявшись, дотронулась до моего плеча. Я поняла, что теперь сижу не на табуретке, а на кровати возле окна, за которым очень смутно, как сквозь густую паутину, видно море. Я опять не могла толком говорить, и меня морозил ужас: липкий, как эта паутина.

Но совсем сдаться не давали настойчивые мысли о муже и друзьях. Если я долго не появлюсь, они будут страшно волноваться! Может быть, удастся все-таки позвать Иваныча?

Я с трудом огляделась и еле-еле различила его в круговерти наслаивающихся комнат. Он по-прежнему лежал на кровати и читал книгу с таким видом, будто ему больше ничего для счастья было не надо. Рядом с ним стояла колдунья Марина, которая пристально поглядела на меня, когда я попыталась позвать начальника.

Подать голос мне удалось, я крикнула довольно громко, но Иваныч моих криков не услышал, будто их и не было. Тогда я пошатываясь, но решительно слезла со своей кровати. Но как только сделала шаг в сторону Иваныча, комната с ним уплыла и растворилась, и на месте нее появилась стена, а у стены – стоящая, скрестив руки, Марина. Я бросилась назад. Иваныч опять появился – теперь всего метрах в двух от меня. Вот только он снова не обращал на меня внимания и даже не поворачивал головы на мои крики… В конце концов я охрипла и, обхватив голову руками, повалилась на кровать.

Прошло, наверное, очень много времени. Мне казалось, что я живу в этой избушке давным-давно и так же давно сошла с ума. Иваныч то пропадал, то появлялся совсем рядом, но, что бы я ни делала, мне никогда не удавалось до него докричаться. Пару раз, когда он вдруг отвечал мне и вставал с кровати, это оказывалась колдунья Марина, которая с ужасным хихиканьем хватала меня за руки холодными липкими пальцами. То же происходило, когда я думала, что нашла выход из избушки: дверь исчезала, и на ее месте возникала колдунья. Зачем она держит нас у себя, Марина так и не сказала, как я ее ни упрашивала, и я, наконец, поняла, что ей просто нравится издеваться над людьми. А может быть, она сумасшедшая…

Прошло еще сколько-то времени, и я перестала пытаться звать Иваныча, который по-прежнему что-то читал или весело беседовал с колдуньей. Но мысли о Нараске все еще не отпускали. Как он будет без меня? Как мне позвать его на помощь?! А вдруг, если бы он оказался здесь, то вел бы себя так же, как Иваныч?! Нет, такого бы я не вынесла…

Занятая этими безнадежными мыслями, я и сама не заметила, как достала из кармана комбинезона блокнот со схемами, написала в нем несколько раз «Нараск, помоги мне», и очнулась только тогда, когда надо мной раздался тягучий голос колдуньи:

– Что это ты делаешь, хорошая? Отдай мне.

Мой блокнот сам по себе оказался у нее в руках.

– Закорючки рисуешь? Ну, рисуй, – вдруг сказала она, выпустила блокнот, который упал ко мне на колени, и исчезла. У меня же впервые за это время возникло другое чувство, кроме ужаса и тоски: а именно, недоумение. В блокноте были вовсе не закорючки, а слова, и у меня аккуратный разборчивый почерк! Неужели… колдунья не умеет читать?!

И тут я вспомнила то, что несколько лет назад мне рассказывала мама. Мы тогда загулялись с какими-то туристками-девчонками и пришли домой поздно. Родители устроили мне головомойку, на которую я обиделась и хотела было убежать плакать в свою комнату, но тут мама, сменив тон, сказала мне:

– Ятенька, ты пойми, мы за тебя беспокоимся.

– Ну чего беспокоиться, если мы просто с туристами погуляли? – шмыгнула носом я.

– Вы гуляли с незнакомыми туристами, а они бывают разными. Есть туристы обычные. А есть такие… Полутуристы. Они живут не у себя и не здесь, а как бы… между. И могут сделать тебе что угодно, потому что они будто бы в бреду – за себя не отвечают. Если увидишь, что турист смотрит как будто сквозь тебя, говорит сам с собой, и особенно, если увидишь, что он не может понять, что нарисовано на картинке, прочесть номер дома или название улицы – беги со всех ног и сразу скажи нам, потому что полутуристов нельзя оставлять свободно бродить по городу!

Помнится, от этого объяснения меня взяла такая жуть, что я потом битый месяц шарахалась от любых, даже знакомых и вменяемых на вид туристов. Потом, поскольку никого похожего на мамино описание я не встречала, это все постепенно забылось. И вот теперь, кажется, мы в плену у полутуристки! Ну конечно, и как я сразу этого не поняла по ее странному имени и голубым глазам!