Истории Эписа. Некромант

Белые, словно лист бумаги, волосы ребенка обрамляли лицо серебристым ореолом. Такие же ресницы и кожа. Даже несмотря на то, что Макс был еще совсем маленьким, очевидно, что и черты лица у него от отца. Это крайне редко, когда ребенок со смешанной кровью получал от Осириса так много. Светловолосых Рабосов за свою жизнь я встречала, может быть, трижды. А уж чтобы такого было совершенно не отличить от Осириса — подавно. Маленькие пальчики сжимали край одеяла. Макс был совершенной копией Эрика. Неуверенный шаг, и я снова остановилась и повернулась к Крейну.

Он ждал. Оперевшись на дверной косяк, внимательно смотрел на меня. Но Крейн не был напряжен. Расслабленное лицо, опустившиеся плечи. Эрик не боялся, он просто смотрел.

— Твоя копия, — прошептала я и не заметила даже, что улыбаюсь.

Было немного завидно, но почему-то совсем не грустно. Мой сын был красив. Хотя какая мать считает иначе? Но быть похожим на отца для Макса действительно могло значить многое.

— Как только он проснется, ты поймешь, что это не так, — очень тихо, улыбаясь, ответил мне Эрик.

Крейн вошел в комнату и сел на край кровати, поправляя сыну одеяло. Знакомый взгляд. Я ни на секунду не сомневалась, что Макс самый дорогой для него человек. Как и для меня.

— Можно? — я неуверенно указала на Макса.

— Для того, чтобы обнять сына, тебе не нужно просить у меня разрешения, Вел, — даже не поворачиваясь ко мне, ответил Крейн.

Больше я не могла выдержать. Быстрым шагом приблизилась к кровати и встала на колени около нее. Руки потянулись сами. Еле теплая бархатистая кожа детской ручки, я коснулась ее лишь кончиками пальцев. Макс заворочался и повернулся на бок. Морозная свежесть заполняла легкие. И еще что-то неуловимое. Я не могла разобрать лишь по одной причине — это был мой запах. Несмотря на то, что Макс был настоящим Крейном, я наконец почувствовала свое присутствие. Мой сын.

Неожиданно ребенок открыл глаза. Темная синева ночного неба, практически черные, как самые глубокие места реки Исиды. Словно бушующее ночное море. Я, конечно, видела себя в зеркало, но никогда не понимала, что все находили там, в этой глубине. А сейчас… Меня будто затягивало с головой, не давая возможности выбраться и сделать вдох. Огромные блестящие озера на детском лице. Когда он был совсем маленьким, все говорили, что глаза еще будут меняться. А они все оставались бесцветными с серыми прожилками. Я была уверена, что и ледяной взгляд Эрика достался ему. Но нет. Мой маленький шторм. Мои глаза.

— Привет, — Эрик протянул руку и сжал в ладони пальцы мальчика, наклонившись, из-за чего немного навис надо мной.

— Папа? — сонным голосом спросил Макс, не отрываясь от меня.

Его голос. Он говорил так же, как я. Интонация, паузы, темп. Слово из четырех букв, всего одно. Конечно, он еще будет меняться. Но сейчас я уже видела свое отражение. Он был похож на меня почти так же сильно, как на Эрика.

— Смотри, кого я тебе привел, — лишь слегка коснулся моего плеча.

Сердце стояло в горле. Не знаю, сколько ударов оно делало, но, по-моему, кровь сейчас бежала по венам так быстро, что я рисковала быть опьяненной от количества кислорода. Я протянула руку и убрала волосы за ухо сына.

— С днем рождения, Макс, — ком встал в горле, и я просто не смогла больше ничего сказать.

Ребенок недоверчиво смотрел на меня. Кулачки потянулись потереть глаза. И наконец в них скользнуло понимание. Макс сначала застыл. На три бесконечных секунды, за которое мое сердце грозило разорваться. Резким движением ребенок подскочил на кровати и кинулся мне на шею, обнимая так сильно, как умеют только дети.

Сжимая его в руках, встала с пола и переместилась на кровать. Ноги не держали, а в голове взрывались фейерверки. Я пыталась обнять его еще сильнее, но боялась задушить. Если в моей гребаной жизни и было счастье большее, чем увидеть его первый раз, то сейчас это было именно оно. Я целовала все, до чего могла дотянуться. Макс отстранился и положил ладони мне на щеки, изучающе пробегая пальцами по моему лицу.

— Мам, а ты больше не исчезнешь?

— Никогда. Я никуда больше не денусь, — я потянулась снова поцеловать пальцы сына, но тот резко подпрыгнул и, заливаясь смехом, прыгнул на шею Эрика.

Крейн ловко поймал того, удобнее усаживая сына на коленях. С завистью поняла, что справляется он точно гораздо лучше меня.

— Спасибо, пап! Ты подарил мне маму! Самый лучший папа на свете!

Как же ты прав, Макс.

Эрик засмеялся. Я не удержалась и сквозь слезы тоже начала хохатать.

Максим прыгал по кровати, поочередно то к одному, то к другому родителю, рассказывая обо всем. Про Чика, несмотря на то, что собака была у него всего один день, мы слышали гораздо больше. Мы разговаривали и не могли наговориться. Не знаю, в какой момент вдруг я поняла, что засыпаю, сжимая руку сына. Сквозь сон лишь почувствовала, как плечи накрыли чем-то легким, но уже не смогла открыть глаза. Голод, эмоции и усталость навалились на меня, не давая пошевелиться.

— Я уже и забыл, что ты умеешь смеяться, — тихий шепот донесся в ускользающее сознание.