Исторический материализм

Разрыв между логикой и историей, между социальной формой и материальным содержанием, между природой и обществом, между общим исторически-закономерным и исторически-особенным, индивидуальным — все эти черты, характерные для социальной и исторической методологии современного неокантианства, прямо противоположны марксистскому пониманию истории. Неудивительно, что неокантианство издавна служит основным методологически оружием всех буржуазных критиков марксизма, в частности теоретиков социал-фашизма. Если Каутский пытается доказать «априорный» характер чувства собственности, то «левый» социал-оппортунист Макс Адлер объявляет вечной априорной логической категорией самую общественную форму бытия человека — его «социальность». Своеобразие общественной жизни толкуется у него в кантианском смысле, как некая форма, прирождённая человеку и резко противоположная всей остальной природе. Ревизионист К. Фордлендер считает необходимым дать научному социализму «этическое» обоснование и т. д. Особое внимание теоретиками ревизионизма было устремлено на то, чтобы опровергнуть марксистское учение о непримиримости и необходимом обострении классовых противоречий. Над этими опровержениями, в частности, немало потрудились, опираясь на ту же кантианскую гносеологию и историческую теорию, идеологи российской буржуазии (П. Струве и др.), которые пытались сводить общественные противоречия к противоречию хозяйства и права и т. п.

Неокантианство заводит, однако, теоретическую мысль буржуазии в такой безвыходный тупик, что в целях более успешной борьбы с революционным марксизмом идеологи буржуазии сейчас вынуждены прибегнуть к новому воскрешению мёртвых — на сей раз в лице обновлённого гегельянства. У Гегеля современная буржуазная теория берёт явно реакционную сторону его философии, его идеализм — его взгляд на историю как на духовный процесс, представление о буржуазном государстве как «разумном» организме и т. п. В этих взглядах Гегеля современный фашизм стремится найти созвучие своим идеям откровенной диктатуры буржуазии, идеологии национального шовинизма и т. д.

В центре социологических построений неогегельянства стоит идея нации. Нация — это социальное целое. Эта мысль противопоставляется механическим представлениям о нации как сумме людей. Нация — это целое, в котором «снимаются» классы. Нация — это, по мнению современных неогегельянских фашистских идеологов, всеобщее, поглощающее особенное. Национализм утверждается как вечная необходимая категория вне времени и пространства. Характерной чертой неогегельянского национализма является его, так сказать, «государственный» характер (Геллер, Джентиле, Шпанн, Биндер и др.). В центре идей фашистского национализма стоит государство. Государство — это высшая нравственность, оно стоит выше культуры, религии и т. д. Очень симптоматичен этот переход идеологов капитализма к «государственной» идеологии. Буржуазная культура и цивилизация уже не могут претендовать на роль сущности нации, когда дело идёт к откровенной фашистской диктатуре. Прославление «национального государства» современным неогегельянством является не чем иным, как философским обоснованием фашистского государства.

Нужно заметить, что подобного рода «использование» Гегеля буржуазной общественной исторической наукой в своих классовых целях началось уже довольно давно — ещё в середине прошлого века, в так называемом правом гегельянстве. Русская буржуазная историческая наука (Чичерин, Соловьёв и др.) также восприняла историческую теорию Гегеля, в особенности его учение о трёх ступенях развития — семье, обществе и государстве, о главенствующей роли государства в историческом развитии. Наши буржуазные историки пытались, с помощью Гегеля, обосновать своё собственное учение о надклассовой роли, которую исторически будто бы играло в развитии России русское самодержавие. «Роль» самодержавия обосновывалась географическими особенностями развития России и якобы заключалась в охране русских степных границ от нападений внешних врагов — кочевников. Названные историки полагали, что таким способом можно «обосновать» отсутствие классовых противоречий в прошлом России и доказать необходимость классового сотрудничества и в настоящем. Эта дворянская историческая теория, как мы увидим дальше, оказала сильное влияние и на воззрения Плеханова. Исходя из географических особенностей развития России, Плеханов обосновывал свою теорию оборончества и сотрудничества классов, на которой нам дальше придётся ещё останавливаться. Те же взгляды характерны и для понимания исторического развития России Троцким.