Истоки тоталитаризма

Именно благодаря существенному сходству в функционировании тайных обществ заговорщиков и тайной полиции, организованной для борьбы, тоталитарные режимы, ориентирующиеся на вымысел глобального заговора и стремящиеся к глобальной власти, в конечном счете концентрируют всю власть в руках тайной полиции. Однако в период, предшествующий власти, «тайные общества, учрежденные среди бела дня», предлагают другие организационные достижения. Явное противоречие между массовой организацией и обществом избранных (единственное способное хранить тайну) не столь важно по сравнению с тем фактом, что сама структура тайных и заговорщических обществ может перевести тоталитарную идеологическую дихотомию — слепую враждебность масс по отношению к существующему миру, его отклонениям и различиям — в организационный принцип. С точки зрения организации, функционирующей согласно принципу «Кто не с нами, тот против нас», мир в целом теряет свои нюансы, различия и плюралистические качества, которые в любом случае становятся неудобными и непереносимыми для масс, потерявших свое место в мире и свою ориентацию в нем.[836] Непоколебимую преданность членам тайных обществ внушает не столько тайна, сколько пропасть между ними и всеми остальными. Это положение можно сохранить, если копировать организационную структуру тайных обществ и исключить из нее рациональную цель сокрытия самой тайны. Не имеет значения, лежит ли в основе этого развития, как в случае с нацизмом, заговорщическая идеология, или паразитический рост заговорщического сектора революционной партии, как в случае с большевизмом. Внутренне присущее тоталитарной организации утверждение, что все находящееся вне движения «умирает», было решительно реализовано в преступных условиях тоталитарного правления, но даже тогда, когда движение еще не было у власти, это утверждение казалось правдоподобным массам, спасающимся от дезинтеграции и дезориентации в фиктивном доме движения.

Тоталитарные движения снова и снова доказывали, что они могут внушать такую же абсолютную преданность «не на жизнь, а на смерть», которая была исключительным свойством тайных и заговорщических обществ.[837] Полное отсутствие сопротивления, например, в таких тщательно подготовленных и военизированных группировках, как СА, после убийства любимого лидера (Рема) и сотни близких соратников было любопытной инсценировкой. В тот момент возможно Рем, а не Гитлер имел за плечами поддержку рейхсвера. Но подобные события в нацистском движении к этому времени были отодвинуты на второй план постоянно повторявшимся спектаклем саморазоблачений «преступников» в большевистской партии. Судебные процессы, основанные на абсурдных разоблачениях, стали частью внутренне очень важного и внешне непостижимого ритуала. Но неважно, как жертвы готовятся теперь, этот ритуал обязан своим существованием, по всей вероятности, несфабрикованным разоблачениям старой большевистской гвардии в 1936 г. Задолго до периода московских судебных разбирательств люди, приговоренные к смерти, могли принять свой приговор с великим спокойствием, что было «особенно распространено среди членов ЧК».[838] Пока движение существует, сама специфика его организации гарантирует, что по крайней мере элитные подразделения больше не могут воспринимать мир вне тесно связанной группы людей, которые, даже если они приговорены, сохраняют чувство превосходства по отношению к остальному непосвященному миру. А так как исключительной целью этой организации всегда было ввести внешний мир в заблуждение, бороться с ним и подчинить его, то ее члены согласны заплатить своими жизнями, если только это поможет опять оглупить мир.[839]

Однако главная ценность структуры тайных и заговорщических обществ и их моральных принципов для массовой организации заключается даже не во внутренних гарантиях безусловной принадлежности и преданности и не в организованных должным образом проявлениях несомненной враждебности к внешнему миру, а в их непревзойденной способности устанавливать и защищать свой вымышленный мир с помощью постоянной лжи. Всю иерархическую структуру тоталитарных движений — от наивных сторонников до членов партии, элитных подразделений, ближайшего окружения вождя и самого вождя — можно описать с точки зрения курьезно изменяющейся пропорции доверчивости и цинизма, каковая ожидается в реакции каждого члена движения, в зависимости от его ранга и положения, на изменяющиеся лживые утверждения вождей при неизменной центральной идеологической фикции движения.