Истоки (Книга 2)

Сталин стоял посреди кабинета, на ширину плеч расставив ноги в мягких, с низкими голенищами сапогах, сцепив на поджаром животе руки, то соединял, то разъединял два больших пальца, взгляд его медленно поднимался от начищенных сапог генерала, пока не остановился на молодом решительном лице. Любовь и восторг придавали этому румяному лицу выражение высшего счастья.

- Как чувствует себя товарищ генерал-майор?

- Спасибо, товарищ Верховный Главнокомандующий товарищ Сталин, хорошо чувствую! - с энтузиазмом, как бы желая поскорее успокоить Сталина, сказал генерал, все так же с обожанием глядя в его лицо.

Сталин развел руками и, обращаясь к Ворошилову, сказал:

- Ну вот, а ты, Клим, беспокоился, что генералу нездоровится, немцы избили его в кровь. Слава богу, здоров!

Сел за стол, подпер голову большим кулаком, задумался: этот человек отличился в Испании, на финском фронте.

Тит Дуплетов велел Уланову рассказать, как могло случиться, что дивизия зарвалась - "чуть до Берлина не ушла", многие погибли, а он, генерал... Дуплетов не мог выговорить того, что было страшно, но само собой разумелось между настоящими мужчинами.

Генерал Уланов, почему-то опасаясь Дуплетова, смотрел на Ворошилова, с простоватой чистосердечностью хвастался, что его ни пуля, ни штык не берут. И это была правда: он сам дрался врукопашную, заколол четырех немцев-эсэсовцев и остался невредимым. Сталин смотрел на него искоса, и во взгляде его было столько горечи и сарказма, что генерал вдруг умолк.

- Так к какому званию вы представили артистку?

- К званию капитана, товарищ Верховный Главнокомандующий.

- Вы свободны, товарищ... капитан, - сказал Сталин глуховато-печально.

Уланов пристукнул каблуками, но, сделав уверенно лишь один шаг, сбился с йоги. В дверях он задержался, повернулся энергичным профилем русского мужика, раскрыл рот, но не посмел ни спросить Сталина, ни взглянуть на него.

Сидевший в приемной Валдаев видел, как из матово-белых дверей кабинета вышел бледный, с мутными глазами генерал-майор Уланов, как подлетел к нему молодец в штатском, спорол генеральские звездочки с петлиц. Статный, красивый и от этого еще более жалкий, Уланов растерянно глядел на молодца.

И тут Валдаеву подумалось, что в крутости Сталина уже сквозило мрачное любование своей беспощадностью. Но эту мысль он подавил, как гасят спичку в опасной близости от воспламеняющихся веществ.

Валдаеву велели пройти в кабинет. Как ни внушал он себе, что нужно быть спокойным, он не мог унять нервной лихорадки.

Чересчур по-солдатски вошел в кабинет, неестественным голосом служаки докладывал о себе, что он, Валдаев, сидел в тюрьме четырнадцать месяцев и семь дней под следствием, теперь выпущен и вызван в Ставку к Верховному Главнокомандующему.

Всем, и прежде всего Сталину, показалось, что Валдаев показным солдафонством хочет упрекнуть их в несправедливости по отношению к нему.

"Злопамятен", - подумал Сталин. Он раз и навсегда составлял определенное мнение о человеке и потом почти никогда не менял его. Но война и особенно неудачи армии заставили его на многое взглянуть иными глазами. Все прошлое, связанное с этим генералом, он силой воли отодвинул в дальний угол своего сознания, посмотрел на Валдаева с непредвзятым любопытством.

- Товарищ Валдаев, нужно браться за дело.

Валдаев открыто взглянул на Сталина.

- Обстановка серьезная. Враг рвется к Москве, не считаясь с потерями. Враг не так силен, как малюют его перепуганные интеллигентики, - сказал Сталин с презрением. - Враг нахален, привык к легким победам в Европе, часто берет на испуг. Грабьармия развалится при серьезных ударах с нашей стороны.

Сталин закурил трубку, взглянул на генерала Дуплетова, громадно нависавшего над столом с картой.

Генерал Евпов, делавший пометки на карте, выпрямился, посмотрел на Дуплетова, потом на Валдаева сощуренными глазами.

- Товарищ Валдаев, принимайте армию от Чоборцова.

- Слушаюсь, товарищ Сталин.

- Товарищ Сталин, не корпус, а армию? - живо спросил генерал Евпов, который говорил Валдаеву, что его поставят на корпус.

- Климент Ефремович предлагает поставить на армию, - сказал Сталин.

Валдаев с благодарностью взглянул в открытые повеселевшие глаза Ворошилова, предельным усилием воли сдерживая нахлынувшее на него особенное, ни с чем не сравнимое чувство радостного возвращения к той жизни, которой жили все советские люди. От полноты этого чувства, сознания своей нужности он не мог ничего сказать. Что-то застилало его глаза, тесно становилось сердцу в груди.

- Я уверен, что товарищ Валдаев справится с армией, - услыхал он голос Сталина.

Отпустив всех, Сталин задержал Валдаева, коротко и сильно пожав руку выше локтя. Он пригласил его сесть, а сам стоял за столом.

Сцепив крупные руки на животе, пошевеливая большими пальцами, Сталин говорил с Валдаевым так обычно и просто, будто Степан только сейчас оторвался от своих служебных дел.

С жесткой определенностью он указывал на ошибки армии, генералов. Отечество в опасности.