Истоки. Авансы и долги

С непременным членом нашей экспедиции Гельды Мурадовым, директором туркменского академического Института экономики, я познакомился год назад, в предыдущей своей поездке по его республике. На сей раз наши планы и интересы совпали. Дело в том, что, не сговариваясь, мы пришли к одному выводу, вернее, пока предположению: судьбоносным новшеством, ключом к решению острейших проблем региона, а то и страны в целом может стать передача земли в аренду работникам. Гипотезу надо было проверить. В трех республиках мы спрашивали у знающих людей, есть ли в пределах досягаемости такая форма организации производства. Разумеется, нам отвечали: есть, как не быть, не отстаем от других, установку исполняем. Мы тут же в машину — и на место события. В экспедиции к этому привыкли. По приезде на новое место нас уж и не спрашивали, чем станем заниматься, — экономисты опять к арендаторам.

Но раньше того мы сговорились, что же конкретно ищем, чтоб не вышло по присловью: поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что. Мне нравилась в Гельды его крестьянская основательность. До того как стать директором института, он поработал на земле, побывал в колхозных председателях с вытекающими отсюда последствиями. Например, на короткое время его исключили из партии — он как-то по-своему, не буквально, а разумно исполнил приказ об урезании приусадебных участков. Высокие руководители это вскрыли, дали принципиальную оценку. К счастью, вскорости поступило указание противоположного смысла, и Гельды Мурадович из-под копыт опять взлетел на коня.

Итак, мы условились: если семья берет землю в аренду на длительный срок, это будет семейная ферма, а еще проще — единоличное в основе своей хозяйство. Ничего другого это понятие не обозначает. Первым делом предстояло выяснить, возможны ли иные, не семейные формы аренды. Ответ мы, похоже, нашли в каракалпакском совхозе имени XXII партсъезда. Хозрасчетная бригада из 24 человек взяла в аренду 210 гектаров поливной земли на пять лет и объявила себя кооперативом. Председатель кооператива Сарсенбай Назарбаев обстоятельно рассказал о системе оплаты. Она довольно сложна: за плановый урожай — одна цена, за сверхплановый — другая, из выручки коллектив рассчитывается с совхозом за износ техники, горючее, удобрения, вносит свою долю в общие расходы совхоза, платит налоги району. Остаток после всех расчетов опять-таки не принадлежит кооперативу — жестко определено, сколько можно пустить на зарплату, какая доля пойдет в фонды соцкультбыта, развития, на премии по итогам года.

Собеседник терпеливо просвещал нас, и часа через два мы настолько овладели условиями оплаты, что решились проэкзаменовать комбайнера, который убирал рис на соседнем поле. Вышла, однако, осечка. Механизатор знал одно: в полевой сезон ему платят по полтораста в месяц, деньги хорошие. Но сезон — это семь месяцев, а есть надо весь год. Кое-что семья на зиму откладывает, а кроме того, председатель-ака обещал платить за так, когда работы в поле не будет. Жить можно, не то что раньше. Здесь, бывало, по полгода не давали денег, а работать заставляли. Теперь тех начальников посадили в тюрьму. Нет, жить можно. А опять обманут — подастся куда-нибудь. Руки есть, голова есть, не пропадет.

Механизатора ждет приятный сюрприз. По нашим расчетам выходило: по итогам года каждый член кооператива получит больше 3 тысяч рублей. Не предполагаем, что работников обманут, — не те времена. И все-таки ничто не связывает человека с кооперативом, кроме заработков. Есть заработок — вот он я, нет — была без радости любовь, разлука будет без печали. По разным причинам уходят люди — в армию, на учебу, да мало ли куда. Уже в первый год состав бригады заметно обновился. С чем уходит человек? Вот решено выкупить технику у совхоза — рис уродился, деньги есть, если и дальше так пойдет, года за три рассчитаются за машины без натуги. Детский садик можно построить, полевой стан. Только зачем это уходящему? Свой пай он ведь не получит на прощанье. Общее имущество как было казенным, ничьим, так и осталось — лишь в конторе по бумагам оно теперь числится кооперативным, вот и вся разница. В таких условиях опасно доверять арендаторам дележку общего дохода: расхватают живые деньги на руки. Поэтому-то и пришлось утверждать сверху обязательные нормативы фондов развития производства и соцкультбыта. В сущности, опять получился колхоз, только маленький.

Чужой остается и земля. Не случайно арендаторы взяли поле на пять лет. Такой срок можно сеять рис по рису. Это культура выгодная. А дальше по плану севооборота здесь будет люцерна. На ней не заработаешь, и кооператив скорее всего распадется: поденная работа в совхозе (куда пошлют) будет выгоднее. Собственно, это не предположение, а живые наблюдения. Мы объездили довольно много хозяйств, где, по мнению начальства, аренда внедрена. Почти повсеместно кооперативы, а лучше сказать — небольшие бригады, берут землю на год, после уборки хлопка коллектив распадется.