Истмат и проблема Восток-Запад

«В них [Formen] вводится важное нововведение в классификацию исторических периодов — учитывается существование «азиатской», или «восточной», системы… В общих чертах, теперь принимается существование трех или четырех альтернативных путей развития от первобытнообщинного строя, каждый из которых представляет различные формы общественного разделения труда, как уже существующие, так и потенциально присущие каждому пути; этими путями являются: восточный, античный, германский (Маркс, разумеется, не ограничивает его принадлежностью к одному только народу) и славянский. Об этом последнем сказано несколько туманно, хотя чувствуется, что он в существенной мере близок к восточному».

Здесь для нас принципиально важны два положения. Во-первых, Маркс, когда не ограничивался политическими задачами западного пролетариата и не говорил именно о Западной Европе, не принимал идеи о наличии некой «столбовой дороги цивилизации», по которой якобы должны пройти все народы. Утверждение о неизбежности капитализма западного типа в России — изобретение русских эпигонов марксизма, а вовсе не самого Маркса. Во-вторых, уже на ранних стадиях развития общества от первобытнообщинного строя Марксом выделяется, хотя и вскользь, особый славянский путь развития, не похожий ни на траекторию Южной (античной) рабовладельческой Европы, ни на путь германской сельскохозяйственной общины с частной собственностью на землю.

Отсюда становится понятным особое отношение Маркса к русской революции. Э. Хобсбаум пишет:

«Развитие революционного движения в России заставило Маркса и Энгельса возложить свои надежды на эту страну как на [колыбель] европейской революции. (Из всех фальсификаций, которым подверглась доктрина Маркса, нет более грубой и гротескной, нежели приписать ему мысль, будто единственная надежда на осуществление революции возлагалась на промышленно развитые страны Запада)… Интересно отметить, что его точка зрения — в известной мере неожиданно — склонилась к поддержке народников, которые отстаивали тот взгляд, что русская крестьянская община могла создать основу для перехода к социализму без необходимости ее предварительного разрушения посредством развития капитализма. Можно сказать, что эта точка зрения Маркса рассматривалась как не вполне соответствующая всему предыдущему развитию взглядов Маркса и русскими марксистами, которые в этом пункте противоречили народникам, и более поздними марксистами. Во всяком случае, эта его точка зрения не получила подтверждения. Сама формулировка этого мнения Маркса отражает определенную долю сомнения, возможно, из-за того, что ему было трудно аргументировать ее теоретически».

Далее Э. Хобсбаум рассматривает те поворотные моменты в развитии идеологизированного исторического материализма, которые ввели в норму его отход от первоначального подхода самого Маркса к проблеме социально-экономических формаций. Прежде всего, то было удаление из рассмотрения «азиатского» способа производства. В СССР оно произошло в 30-е годы, так что этот путь уже не упоминается в работе Сталина «Диалектический и исторический материализм», хотя это понятие сохраняется еще в работах индийских марксистов. Э. Хобсбаум считает, что в этом сыграло большую роль стремление ослабить тенденцию к преувеличению «азиатской» исключительности, которая наблюдалась в коммунистическом движении на Востоке. Руководство китайской компартии поступило так же несколькими годами раньше — независимо от этого сдвига в советском истмате.

О том, как развивалось обсуждение «азиатского» способа производства в начале 60-х годов, Э. Хобсбаум пишет в конце своего предисловия: «Современное состояние марксистской дискуссии по этой проблеме далеко от удовлетворительного. Это в значительной степени вызвано историческими условиями развития марксизма в том поколении, что работало в первой половине 50-х годов, которые отрицательно сказались на уровне обсуждения как этой, так и других тем. Был упрощен и частично изменен исходный взгляд Маркса на проблему исторического развития, поскольку перестали принимать во внимание столь ценные исследования, как Formen. Было утрачено влияние методов этого труда во всей их глубине и сложности — методов, которые могли бы выправить эти тенденции…

Это тем более печально, что примерно последние тридцать лет были периодом больших успехов марксистского взгляда на историю. Одним из наиболее убедительных подтверждений силы марксистского метода является тот факт, что даже на этапе, когда было допущено в значительной мере окостенение творческого марксизма, исторический материализм вдохновил большое число ценных исторических исследований и оказал как никогда большое влияние на немарксистских историков».