Истинный сын Сатаны

Маркус Адлер был коренастым мужчиной сорока пяти — сорока шести лет, такой же лысый, как и Борис. На его лице застыло выражение брезгливости, словно у него под носом была привязана дохлая рыба.

Миссис Уоррен, как я догадался, было далеко за тридцать пять, и, может быть, она выглядела бы еще вполне прилично, если бы черты ее лица не были искажены из-за постоянного беспокойства. От испытываемого чувства тревоги нос ее заострился, а на худом лице добавилось морщин. В ее бледно-голубых глазах светилось горестное недоумение, а фигура под щегольским кафтаном свободного покроя напоминала вопросительный знак.

Хью Креспин принадлежал к тому типу англичан, чья элегантность удачно сочеталась с выразительным голосом. Это был высокий, худощавый мужчина около пятидесяти лет, с длинными седыми волосами. С приветливого лица, в котором было нечто аристократическое, пытливо смотрели на мир глубоко посаженные голубые глаза. Я никогда еще в своей жизни не встречал человека, который, подобно Креспину, казался раздетым в смокинге.

Маре Линней идеально подходило данное ей Борисом определение «старая карга». Трудно было сказать, сколько ей лет; во всяком случае — никак не меньше пятидесяти. Эта маленькая женщина была одета в какое-то бесформенное платье, а ее блестящие черные волосы были зачесаны назад и завязаны на затылке старомодным узлом. Взгляд ее черных глаз напоминал ястребиный, а большой нос, похожий на клюв, подчеркивал это сходство. Тонкий рот Мары Линней кривился в иронической усмешке.

Когда представление гостей друг другу было закончено, Борис заявил, что принесет нам чего-нибудь выпить, и так уверенно направился к бару, как будто прожил в этом доме всю свою жизнь. Кент Донаван возобновил разговор с Памелой Траскот и Амантой Харди, а миссис Уоррен, нервно кусая губы, уставилась в одну точку. Креспин и Адлер тоже вернулись к прерванной беседе, так что мы остались один на один с Труди Ламберт, чему я был только рад. Но тут моего локтя мягко коснулась чья-то рука, и я вспомнил, что упустил из виду еще одного человека.

— Вы меня безумно заинтересовали, мистер Бейкер, — произнесла старая карга каким-то странным голосом, который напомнил мне шуршание сухих листьев на ветру. — Знаете ли, у нас с вами много общего. Я надеюсь, что вы как профессионал не будете возражать против общения с любителем?

— Конечно нет, — торопливо солгал я.

— Я обладаю даром ясновидения, — заявила она таким тоном, будто речь шла о самых обыденных вещах. — Если не верите, спросите Труди!

— Мара может делать совершенно невероятные вещи! — с неподдельным восхищением подтвердила Труди. — Полагаю, это очень редкий дар. Уже через несколько секунд после знакомства с новым человеком Мара может рассказать ему о его прошлом, настоящем и будущем. И, насколько я знаю, она еще ни разу не ошиблась!

— Потрясающе! — пробормотал я.

— Вы говорите так просто из вежливости. — Мара Линней улыбнулась мне, не скрывая иронии. — Я вижу, что должна доказать вам это. Испытайте меня с помощью ваших научных методов, мистер Бейкер, и вы сами убедитесь, что я не лгу. Я сделаю все, что бы вы ни попросили. Абсолютно все!

— Я знаю, что надо сделать! — Труди схватила меня за локоть и сильно сжала. — Мара, поведайте Ларри про его прошлое, настоящее и будущее.

— Великолепная мысль! — Старая карга энергично кивнула. — Но я должна буду раскинуть карты.

— Может быть, как-нибудь в другой раз? — робко заикнулся я. — Сейчас я…

— Ерунда! — Рука Труди словно железными клещами обхватила мою, и меня повели к карточному столику, стоявшему в углу гостиной. — Мара делает все очень быстро, понадобится лишь несколько минут.

По дороге мне удалось прихватить бокал с выпивкой — верный друг Борис протянул его мне. Вскоре я уже сидел за карточным столиком напротив Мары Линней. Труди поставила стул между нами и уселась, опершись локтем о колени и уперев подбородок в ладони. Глаза ее сверкали от предвкушаемого удовольствия. Старая карга достала колоду игральных карт, опытной рукой перетасовала их и положила передо мной.

— Перемешайте три раза, мистер Бейкер, прошу вас.

Я сделал то, что она велела, и положил карты на стол.

Мара осторожно разложила их на семь рядов, по семь карт в каждом, кроме нижнего, в котором оказалось всего три карты, долго их перебирала.

— Сначала прошлое, — мягко заговорила она. — Здесь у вас не было никаких происшествий, мистер Бейкер. До сегодняшнего дня вы вели приятную и по большей части легкую жизнь. У вас было много удовольствий и мало боли. Ну и везунчик же вы! Когда вам приходится работать, вы работаете, не щадя себя, но такое случается не часто. Это меня удивляет; я думала, вам пришлось много и упорно трудиться сначала, чтобы получить диплом, а потом, чтобы заниматься наукой.

— В нашем дуэте — разделение труда, Борис выполняет всю черную работу, — небрежно заметил я, — а я генерирую идеи.

Мара Линней еле заметно пожала плечами, а потом собрала карты и снова перетасовала их. И вновь я три раза перемешал их, и она опять разложила их рядами.